Говоря об охоте на водоплавающую дичь, чаще всего подразумевают охоту на уток, и лаек готовят именно к такой охоте. Открывается она в теплое время года, в августе — сентябре, но и в октябре еще не поздно. Большинство уток уже на крыле, и охота на них очень увлекательна.
Основная задача лайки состоит в том, чтобы, вне зависимости от сложности, обследовать все местообитания, где может находиться утка. При этом собака не должна отдаляться от охотника более чем на 30 м, чтобы выпугиваемая ею из зарослей утка оказалась на верном выстреле охотника. Лайка должна обследовать не только прибрежные заросли водоема, но и заплывать на островки прибержноводной растительности — рогоза, камыша, тростника. Очень часто именно в таких куртинах и затаиваются выводки уток и лысухи.
Самой результативной считается охота с лайкой с подхода. В этом случае охотник продвигается по берегу водоема или краю высокорослой растительности, а лайка активно разыскивает там дичь. При этом он достаточно свободно может стрелять, что трудно делать, если приходится лезть в заросли вместе с собакой. Очень часто утка поднимается от края зарослей, граничащих с чистым плесом воды, и охотник вынужден стрелять такую птицу, лишь когда она покажется над зарослями.
Каждую сбитую птицу, в том числе и подранка, собака должна обязательно разыскать, взять и принести хозяину. При коллективной охоте лайка всю найденную ею дичь несет только своему хозяину и не отдает никому, даже при попытках ее отобрать.
Охота вдоль берегов рек, озер и стариц, заросших неширокой полосой прибрежно-водной растительности, сравнительно не тяжела для охотника, если он продвигается по берегу. Сложность здесь только в том, что надо следить за лайкой, чтобы она обследовала заросли, а не убегала вперед по берегу и не распугивала там дичь.
Есть еще один способ охоты с лайкой на уток, который применяют на водоемах с широкой полосой прибрежно-водной растительности. В этом случае ходить по берегу вдоль зарослей мало результативно, так как птицы обычно держатся ближе к открытому плесу. Охотникам, лучше, чтобы их было двое, приходится использовать лодку. Тогда они могут тихо плыть по плесу вдоль границы зарослей у воды, а лайку пустить для выпугивания уток в крепи. Но тут возможно встретиться с затруднением: собака может довольно долго находиться в поиске, если будет пробираться среди зарослей по дну водоема и лишь временами переплывать отдельные глубокие участки. Если же она все время будет работать на плаву, то быстро устанет и ее придется время от времени забирать в лодку, чтобы дать отдохнуть.
В зарослях лайки обычно разыскивают утку с помощью обоняния и слуха, но иногда только на слух. Продирающаяся сквозь заросли собака, услышав характерные звуки потревоженных птиц, тотчас направляется к ним. Иногда, наткнувшись на жировочные следы уток и начав активно искать, она слышит птиц уплывающих, убегающих или взлетающих. Кстати, запах следа утки какое-то время сохраняется даже на чистой воде. В подтверждение этого расскажу случай, который произошел во время испытаний лаек по утке.
Испытания проводились на системе рыборазводных прудов, разделенных сухими дамбами. Экспертная комиссия продвигалась по дамбе, а хозяин с лайкой — по зарослям осоки или тростника вдоль уреза воды. Нам, мне и моей карело-финской лайке Рейме-II, достался участок с неширокими зарослями осоки, поэтому я шла вместе с экспертом по дамбе, а собака усердно «прочесывала» заросли осоки. Сверху было все хорошо видно. Вдруг впереди, в сотне метров от нас и от собаки, из зарослей выплыла крупная кряква и направилась к открытой воде. Пруд был обширный и противоположный его берег едва просматривался. Утка отплывала от берега все дальше и дальше, а собака ковырялась в осоковых зарослях. Наконец лайка дошла до места кормежки утки, засуетилась и пошла по следу, но в это время, проплыв 50—60 м, утка взлетела и унеслась вдаль. Лайка этого не видела, но, дойдя до края зарослей, поплыла точно по следу, оставленному уткой на воде. Уплыла она довольно далеко, а к берегу вернулась, только когда след на воде исчез.
Молодые лайки обычно с азартом разыскивают дичь и при этом расходуют много энергии, поэтому чаще нуждаются в отдыхе. С возрастом многие собаки, охотящиеся по утке в разных природных условиях, приспосабливаются к ним и начинают работать очень осмысленно. Как правило, опыт рациональной охоты приходит к лайке к семи—восьми годами и даже позже.
На севере Архангельской области мне пришлось наблюдать, как моя одиннадцатилетняя карело-финская лайка Пунайнен добирала подранка. Подранок упал в сравнительно неширокую и неглубокую, с прозрачной водой и каменистыми перекатами речку. Собака бросилась было за ним, но утка нырнула и поплыла под водой. Все это я хорошо видела с высокого берега реки. Вместо того, чтобы ринуться и поплыть за уткой, лайка выбралась на берег и, побежав по нему, стала следить за плывущей птицей. Как только та вынырнула, собака бросилась к ней, но утка снова нырнула и, оттесненная собакой, поплыла в обратную сторону. Лайка опять выскочила на берег. Маневр повторился: утка, нырнув, поплыла обратно. Так повторялось четыре раза. Наконец в момент, когда уставшая утка появилась на поверхности воды, лайка прыгнула и ловко выхватила ее из воды и перенесла ее ко мне на другой берег. Работа лайки была настолько разумной, что вызвала у меня восхищение. Молодая же лайка понеслась бы за подранком по воде, взбаламутив ее и, возможно, утке удалось бы уйти в более глубокий бочаг, откуда собака не сумела бы ее достать.
Вспомнился мне и другой случай — тогда мы охотились в Вологодской области, в пойме р. Сухоны. В этот раз со мной была Рейма-II, которая показала просто «академическую» работу. Мы пошли с одним из охотников на Марьино болото, которое на самом деле оказалось полузаросшей старицей реки. Утки к этому времени были здесь уже порядком разогнаны. В центральной части продолговатой старицы стояла вода, по краям тянулись заросли высокой осоки на огромных кочках, а у уреза воды рос высокий камыш, из-за которого плес воды был не виден. Идти было тяжело, и мы решили продвигаться по двум сторонам старицы, где виднелись натоптанные охотниками тропинки. Рейму я запустила в заросли камыша, растущего прямо в воде. Обследовав вдоль уреза воды первый плес, она сообразила пересечь его вплавь прямо по середине старицы, поняв, видимо, что легче обследовать угодье именно так, а не продираться сквозь заросли. И она поплыла вдоль по старице. В прогалы зарослей было очень интересно наблюдать за аккуратно плывущей рыжей остроушкой, которая, поворачивая уши, как локаторы, внимательно прислушивается к малейшим шорохам. Сама же она не создавала никакого шума. Услышав утку, или прихватив ее запах, собака устремлялась к зарослям, и, как правило, из крепи поднималась таившаяся кряква. Так, идя параллельно с плывущей собакой, прочесали всю старицу. Причем Рейма четко ориентировалась на нас и как бы сознательно подавала птицу под выстрел. Старица заканчивалась перемычкой, сплошь заросшей осокой. Здесь лайка продвигалась по кочкам, но уток не было. За перемычкой начиналась следующая старица с водой, Рейма дошла до нее и… поплыла. Так обследовала все три старицы Марьина болота и подняла трех матерых крякв. Все они были нами сбиты, а потом найдены и поданы нам собакой.
Надо отметить, что и в дальнейшем Рейма-II практиковала этот способ охоты на утку. Когда мы охотились на карьерах в Подмосковье, она не лазила с шумом по берегу карьера в поисках утки, а сразу же входила в воду и плыла — так она поднимала чирков в верховьях узкой еще там р.Уча. Во время такой охоты было легко продвигаться за собакой по сухому берегу, и все утки взлетали в пределах хорошего выстрела.
Еще следует упомянуть о способе охоты с лайкой на утку на перелетах. В этом случае нужна очень вежливая и послушная лайка. Охотник находится в скрадке или стоит в кустах, или в зарослях высокого тростника, а собака должна спокойно сидеть у его ног. Можно ее и привязать, но сидеть она должна тихо. Как правило, лайка первая отмечает утку и поворачивает в сторону подлетающей птицы голову. После выстрела охотника она обычно вскакивает, иногда становится «на дыбки», пытаясь увидеть падающую утку, и бросается ее подавать, если птица с плеском упала в воду, или разыскивать в зарослях растений. Во всех случаях она должна найти птицу и принести хозяину.
Так мы охотились с Реймой (первой) на старицах Ветлуги. Каждый вечер отправлялись на перелет уток, а утром «прочесывали» с собакой прибрежные заросли осоки, где моя лайка находила подранков или битых другими охотниками и ненайденных ими уток. Иногда ей приходилось выпугивать живых подранков на воду, которых мы достреливали. Именно во время этих охот и произошел случай, свидетельствующий о сообразительности лайки.
В один из охотничьих дней, когда мы подошли к старице, но еще не успели встать на свои излюбленные места, сзади внезапно налетела кряква, причем налетела поперек старицы. У нас был уговор — не стрелять таких уток, а стрелять только летящих вдоль старицы или «на штык». А тут вдруг внезапный выстрел моего спутника (он всегда был очень быстр) — и утка шлепается на лутовину за кустами на противоположном берегу. Я, конечно, набросилась на спутника, так как бессмысленно убивать дичь у нас было не принято. Перебраться без лодки на противоположный берег было невозможно, лодки у нас не было. Обойти старицу тоже невозможно, так как она соединялась с Ветлугой, а другой конец старицы был в такой дали, что его и не обойдешь, вода же была весьма холодна. Тем временем Рейма уже переплывала старицу. Она вышла на противоположный берег, быстро зашла за кусты, разыскала сбитую утку и появилась, неся ее в зубах. Но ее никогда не обучали подавать птицу с противоположного берега и приносить ее вплавь. С некоторым недоумением собака стояла на берегу. Я спохватилась и стала кричать ей «Подай, подай утку, Рейма!» Она постояла, подумала и… поплыла.
Приплыла к нашему берегу и подала утку мне.
Считается, что результативнее всего по утке работают рослые западносибирские и восточносибирские лайки. Действительно, на испытаниях они показывают лучшие результаты. Но мне приходилось видеть великолепную работу и русско-европейских лаек, а сама я всю жизнь охотилась с карело-финскими лайками. Главное — правильно натаскать собаку и приучить ее к воде. Возможно, что более крупные и сильные лайки выдерживают большую нагрузку, но всегда ли это необходимо? В нашей средней полосе страны выполнить дневную норму отстрела можно с любой лайкой, лишь бы она умела находить дичь и была очень настойчивой при розыске битой птицы.
Использование лайки на утиных охотах оправдано уже тем, что эта собака найдет и достанет утку из крепей, куда не добраться охотнику, из зарослей, в которых он не может ее отыскать, или с открытой воды в холодное время года. В результате не останется ненайденных битых уток и подранков.
В Приполярье еще совсем недавно с помощью лаек «сганивали» линных гусей. Собаки собирали потерявших возможность к лету гусей в кучу, а охотники устраивали засаду и ловили птиц с помощью сети или добывали выстрелами. Причем для такой охоты предпочитали рыжих лаек, напоминающих лисицу.
На мелкую болотную дичь (дупеля, бекаса, гаршнепа) с лайкой обычно не охотятся. Но при желании владельца эта собака, бесспорно, пойдет и за долгоносиками, причем для этого не потребуется ее долго и тщательно натаскивать. Лайка не станет бессмысленно гонять дичь.
В моем доме всегда жили английские сеттеры и карело-финские лайки. С сеттером мы охотились на лугово-болотную дичь, вальдшнепа, перепела, куропатку, по выводкам тетерева и глухаря, а с лайкой — на белку, куницу, глухаря, тетерева и утку. Разные охоты, разные сроки. Но случалось, что приходилось идти с двумя собаками — английский сеттер в работе, лайка на поводке — это, например, когда мы шли на перелет уток. С утиной охоты в пойме Ветлуги мы возвращались обычно по тропочке вдоль болота. Каждый раз, вступая на нее, Рейма оглядывалась, как бы спрашивая, что дальше? Я встряхивала головой и говорила «не надо, идем домой», и собака трусила по тропинке. Но однажды, когда она остановилась, вопрошая, я сказала «Давай, ищи!» И Рейма пошла осмысленным курцгалопом обследовать довольно узким челноком (на 10—15 м в каждую сторону) луговину. Вдруг она приостановилась, резко прыгнула — и взлетел дупель, которого удалось сбить. Собака ринулась к нему, осторожно взяла и принесла прямо к моим ногам. И так произошло три раза. Ни нервозности, ни попытки гнать не было, была лишь осмысленная работа. Но, устыдившись своей «неправильной» охоты, мы прекратили работу лайки, оставив луга для английского сеттера.
Еще были моменты, когда лайки работали по дупелю, бекасу и коростелю. Всегда их работа была в стиле работы спаниеля, но более спокойная. Несомненно, что лайку можно использовать практически на любой охоте по птице, которая практикуется с охотничьей собакой.
Гибет Л.
“Охота и охотничье хозяйство” №6 – 2008