Лайки, работающие по кунице, даже посредственно, встречаются намного реже, чем работающие по птице, белке или копытным. Впрочем, то же можно сказать и о ближайшем родственнике куницы — соболе. Оба эти представителя семейства куньих по праву считаются у лайчатников «красной дичью». И дело тут даже не в том, что стоимость шкурок этих ценных пушных видов всегда была высокой и надеть их на себя не стыдно даже королеве, хотя и это имеет немаловажное значение. Хорошая работа лайки по кунице и соболю, несомненно, является вершиной в пирамиде достижений собаки, специализирующейся на пушнине.
Промысловики Сибири и Дальнего Востока относятся к соболятницам с особым почтением. О выдающейся собаке охотник будет вспоминать, утирая пьяные слезы, до самой смерти. На сотни километров в округе, обычное расстояние для Сибири, рассказы о ней будут передаваться из уст в уста, обрастая невероятными подробностями. Со временем отличить правду от вымысла станет просто невозможно. Это своеобразный сибирский эпос. Подобной вершины славы достигают только выдающиеся лайки-медвежатницы, но охота на медведя относится к другой категории. Добыча этого зверя из-под собак скорее определяет удаль охотника и почти никогда не приносит достатка в семью.
О рабочих качествах хороших собак-соболятниц умалчивают, прячут их за семью замками. Стоимость такой собаки может достигать стоимости дойной коровы. Хотя купить ее практически невозможно. Щенков от соболятниц топят, во избежание конкуренции, оставляя только малую часть для себя. Рабочая собака за сезон охоты может обеспечить безбедную жизнь большой семьи на целый год. Мне доподлинно известно, что хорошие промысловики добывают за сезон до 50 соболей, 80% из них с собакой. Где еще в глухом таежном поселке можно заработать такие деньги? Раньше перекупщики пушнины, как мухи вокруг известных мест, крутились вокруг штатных охотников.
Из-под собаки, работающей по соболю, обычно не стреляют даже белку, не говоря про копытных, дабы не испортить ее. При высокой численности этого зверька она будет беспрерывно отвлекаться. Так, в Горном Алтае мне довелось видеть, как абориген лупил свою собаку, сработавшую белку, при этом он постоянно тыкал зверьком ей в морду, что-то приговаривая на своем языке. Скорее всего, раньше ему доводилось стрелять из-под нее соболя.
Натаскать молодую собаку по соболю намного легче с рабочей собакой, что и делают промысловики, уводящие в тайгу целую стаю всех полов и возрастов. Отбор производится строго, назад в поселок возвращаются единицы. Давайте не будем судить этих людей слишком строго, так делали их деды и прадеды. Ведь в тайгу они ходят не на диване под пледом с собачкой лежать. Лучшие по рабочим качествам собаки вывозились из глухих промысловых районов Сибири даже в питомники лаек. Жалко, конечно, что при таком отборе мало внимания уделяется экстерьеру собак. Не более, чем при выборе топора, ножа или, к примеру, жены — зачем в хозяйстве красивая, но бесполезная игрушка.
Из двух близких видов подробнее хочется остановиться на охоте и натаске лаек именно на кунице. Мне приходилось промышлять и соболя, и куницу, причем, работая в охотустроительной экспедиции, я уезжал в Сибирь с уже взрослыми, рабочими собаками по кунице. Да простят меня многие авторы, считающие соболя какой-то недоступной, почти сказочной добычей. Охота на него с лайкой и проще, и добычливее. Я уже говорил, сколько соболей за сезон добывают промысловики Сибири и Дальнего Востока. Другое дело, какое количество из числа добытых соболей сдавалось государству. И на какое количество соболей у охотника были лицензии. Считать промысловика, или, по-другому, штатного охотника промхоза, браконьером не стоит. Охотничий участок закрепляется за ним на много лет, а часто передается из поколения в поколение. Охотник сам обустраивает участок, охраняет его и регулирует численность. Подрывать запасы в «своем огороде» ему нет никакого резона. При проведении послепромысловых учетов становится ясно, что численность соболя остается высокой. Просто платило государство всегда намного меньше перекупщиков пушнины. Тут тебе и цвет соболя учитывается, и дефектность, а охотник — он ведь не на рынке, товар не выбирает, стреляет то, что его собака найдет, а пахнут все соболя одинаково. Трудозатраты же на добычу самого дешевого, светлого соболька могут быть намного больше. Стоимость соболя по прейскуранту в 2-3 раза превосходит стоимость куницы, значит, охотник Сибири получит во столько же раз больше охотника европейской части России за такую же работу.
Теперь непосредственно о биологии соболя и куницы и особенностях поведения. Численность куницы на 1000 га пригодных угодий, как правило, 1-2 особи, редко до четырех. Плотность соболя в хороших угодьях 4-6 на 1000 га, но может достигать 20 голов. Соболь намного чаще кормится днем. Кормовой след у него, как правило, короче, практически никогда не идет грядой, он охотнее пересекает открытые пространства. На Сахалине мне доводилось стрелять соболя, загнанного собакой на отдельно стоящую посреди поляны березу. Перед этим я его фотографировал, поставив ружье к дереву. С куницей такие номера не проходят.
Держать собственный питомник лаек, как делали богатые люди, познавшие красоту и неповторимость охоты с этой истинно русской собакой, теперь некому. Видно, красоту стали по-другому понимать…
Питомники, принадлежавшие государству, в большинстве своем приказали долго жить. Даже завести пару лаек и прокормить их простому охотнику средней России не под силу. В конце прошлого века лайку называли собакой простолюдина, потому как помогала она ему на жизнь заработать. Не успело и ста лет пройти, глядишь, и опять к выносливой кормилице обратимся.
Кажущаяся простой и надежной натаска молодой собаки с рабочей лайкой, основанная на подражании, таит в сути своей много скрытых недостатков. Даже если на первых порах вы используете опытную собаку, то дальнейшую натаску необходимо проводить самостоятельно. Может получиться так, что вместе с опытом молодая собака приобретет вредные привычки, отучить от которых в дальнейшем ее будет невозможно.
В Костромской области мне довелось охотиться с егерем, который держал четырех взрослых собак. Их работа его вполне устраивала. Вся свора по виду только отдаленно напоминала лаек. Как только одна из собак подавала голос, остальные стремглав мчались к ней. Таким же образом они поступали, когда слышали лай моей западницы, которая работала самостоятельно, вдобавок устраивали свару, набрасываясь скопом на мою собаку. Такая «охота» мне быстро надоела, распрощавшись с обладателем «шибко рабочих собак», я ушел в другую сторону. Вечером выяснилось, что с одной лайкой мне удалось добыть больше, чем ему со сворой глупых выродков. Несмотря на то, что жил он на отдаленном лесоучастке, а моя собака почти весь год проводила в городской квартире.
Образование подобной стаи — типичный пример приобретения недостатков при натаске собаки, основанной на подражании. Собака полностью теряет самостоятельность и уходит на любой лай, который услышит в лесу. Возможно, при охоте на кабана они быстро отобьют от стада подсвинка, но куницу скорее упустят, нежели помогут добыть, мешая друг другу.
Бывают случаи, когда молодая собака, получив необходимую дрессировку и приобретя определенные навыки, случайно натолкнется в лесу на куницу и начнет ее облаивать.
В конце сентября я шел с удочкой по лесной речке в надежде внести немного разнообразия в рацион, наловив рыбы на уху. Омутистая лесная речка была украшена ажурным ледком. Со дня на день должны были ударить крепкие морозы и сковать ее окончательно. Охота по пушнине была уже открыта, но снег не выпадал. Со мной была семимесячная западница, которая обвыклась в лесу и носилась по берегу, изредка подбегая, чтобы уточнить мое местонахождение. Не по годам рано она, как сварливая жена, научилась с презрением относиться к моему увлечению рыбной ловлей. На улице начинало смеркаться, но избушка была рядом, и я не торопился. Поскуливание собаки заставило оторвать взгляд от поплавка. Метрах в пятнадцати от меня на толстую ель быстро взбиралась куница. Поднявшись до толстого сука, она примостилась на нем, с любопытством наблюдая за действиями собаки. Ружье было рядом со мной. Не отводя взгляда от зверька, который мог мгновенно метнуться в густую крону ели, я тихо, без резких движений протянул к нему руку. Щенок уже лаял, отвлекая внимание куницы. Когда я подбежал к ели после выстрела, все было кончено, только прокушенная губа щенка свидетельствовала о небольшой схватке.
Позже эта лайка хорошо работала по пушнине, но чтобы довести ее до ума и дать ей понять, что куницы не сидят на каждом дереве, вторую пришлось тропить, распутывая длинный кормовой след. На сильном морозе ночные наброды быстро теряют запаховую привлекательность для собаки.
Так будем исходить из того, что вам необходимо сделать из лайки кунчатницу. Лучшее время для этого поздняя осень, с выпадением первого снега. Количество его должно быть достаточным для тропления куницы даже в густом ельнике, где снег покрывает землю намного позже. Иначе вы непременно потеряете след. Период этот, к радости лайчатников, иногда длится до нового года, но чаще всего по средней полосе ограничивается концом ноября. С выпадением глубокого снега тропить куницу можно и на лыжах, но от собаки будет мало проку. Самый оптимальный вариант, когда ночью почти с ясного неба в полном безветрии идет тихий, пушистый снежок, который под утро прекращается. Тогда след, который куница оставила под утро, когда была ближе к своему убежищу, настолько четко виден, что на снегу отпечатывается каждый коготок. А вечерний и ночной след присыпан пухлым снегом.
Куница — сумеречный хищник, кормится преимущественно по ночам, захватывая утренние и вечерние часы. Но бывают пасмурные дни, когда серое небо покрыто низкой тяжелой облачностью и даже в обеденные часы непонятно, наступает рассвет или это уже вечерние сумерки. Именно в такие дни можно встретить свежий след куницы днем.
Если ранее вам никогда не приходилось тропить куницу, то лучше позвать с собой опытного товарища. Ее тропление, как и всякая другая охота, имеет свою специфику. В противном случае либо потеряете след, затоптав его вместе с собакой, либо короткого светового дня вам не хватит, чтобы его распутать.
Если вы не первый год охотитесь в данной местности и неплохо знаете угодья, найти свежий след будет намного легче. Следует помнить, что любимые места кормежки куницы — захламленные края делянок и старых вырубок, верховья и пойма в среднем течении небольших лесных речек, поросшие смешанным или хвойным лесом. Широкие открытые пространства куница никогда не пересекает (это лесные поляны, сельскохозяйственные поля, замерзшие речки шириной более десяти метров). А лесные дороги, просеки, небольшие линии электропередач и т.п. из года в год переходит строго в определенном месте. Старые охотники-капканщики прекрасно знают такие места и пользуются этими переходами при постановке капканов даже по чернотропу. Для тех же, кто охотится по кунице с лайкой или натаскивает собаку, знание переходов сбережет время и поможет скорее найти свежий след, разыскать который в удобное для охоты время далеко не простая задача.
Кормовой след куницы может быть довольно длинный. Петляя по завалам и захламленным половодьем берегам лесных речек, куница может пройти до десяти километров. Абсолютно неизвестно, насколько далеко от места, куда куница ушла на дневку, вы встанете на след. У меня бывали случаи, когда до темноты не хватало времени распутать наброды, и день был потерян впустую. Но иногда рабочая собака начинала облаивать зверька через несколько минут после начала тропления. Правда, такие случаи при натаске молодой лайки бывают очень редко. Учитывая, что передвигаться по захламленным местам, одновременно двигаясь по следу, довольно тяжело, намного удобнее тропить зверька вдвоем. Пока один охотник распутывает след, второй пытается обрезать его по кругу. При обнаружении выходного следа тропление продолжается по нему.
Среди опытных охотников бытует мнение, что в сильные морозы куница располагается на дневку в наземных убежищах — выворотнях, корневых пустотах, завалах. В оттепели — в беличьем гайне или дупле. Скорее всего, в этом есть доля истины, но мне приходилось добывать куницу из наземного убежища, когда сразу после продолжительных морозов пошел снег с дождем.
Как только след найден, хозяин пытается обратить на него внимание собаки. Бывает, что благодаря своей природной сообразительности молодая лайка начинает преследование самостоятельно. Но из-за недостатка опыта собака часто сбивается и затаптывает следы. Охотник должен терпеливо продолжать преследование, помогая собаке разобраться в хитросплетении ночных набродов. Когда куница идет грядой, т.е. какое-то время перемещается кронами деревьев, приходится делать большой круг, обрезая следы, чтобы обнаружить место, где она снова спустилась на землю. В угодьях, где куница не подвергается интенсивному преследованию со стороны человека, она менее осторожна, грядой ходит редко, только в годы, урожайные на рябину, да непосредственно перед тем, как уйти на дневку. Если выходной след не обнаружен, значит, куница находится где-то внутри круга. Первым делом охотник должен внимательно осмотреть дерево, перед которым след оборвался. Если это лиственное дуплистое дерево — сомнений не может быть, зверек непременно устроился на дневку в дупле. Такие деревья — любимые убежища, самые удобные и теплые. Они используются куницами в течение многих лет, вплоть до падения дерева. Охотник, который промышляет куницу на одном участке долгое время, непременно запоминает такие деревья.
Если это хвойное дерево с богатой кроной, чаще всего ель или пихта, попытайтесь найти на нем беличье гайно. По форме и размерам оно напоминает гнездо крупной птицы, если рассматривать его с земли. Бывает, но очень редко, что куница устраивается на дневку просто в удобном месте кроны хвойного дерева, обнаружить ее визуально в этом случае очень трудно. А если перед этим она пройдет какое-то расстояние грядой, то поиски вряд ли увенчаются успехом, скорее всего, дождавшись удобного момента, она просто уйдет незамеченной.
По беличьему гайну охотник обычно стреляет дробью, готовый в любой момент произвести повторный выстрел по ходовому зверьку. Как правило, дробь пробивает гайно и достигает цели, а смертельно раненная куница успевает выскочить и упасть на землю. Целиться необходимо в нижнюю часть гайна. Только при потенциальном невезении, когда все в этот день идет кувырком, намертво битый зверек остается в гайне. Этот вариант окончания охоты я упоминаю только потому, что со мной был такой казус.
Чтобы добыть куницу, укрывшуюся в дупле, существует множество способов, вплоть до затыкания отверстия тряпкой, с помощью длинной жерди, рубки или спиливания дерева. Этот прием, не говоря о его трудоемкости, в сути своей просто варварский. Дуплистых деревьев, пригодных для обитания куницы, во всех регионах очень мало. Служить же оно может десятки лет, как зверькам, так и охотникам, облегчая разумный промысел этого ценного пушного вида.
Если куница упорно не хочет покидать своего убежища после того, как вы простучите дерево топором и колотом, попробуйте выкурить ее оттуда. Для этого вырубается тонкая жердь, соответствующая по длине высоте входа в дупло. Обычно оно располагается в двух-трех метрах от земли. Поджигается небольшой кусочек скрученной ветоши, и с помощью жерди тлеющая тряпка опускается в дупло. Если куница находится там, она непременно выскочит. Необходимо учитывать, что из убежища куница вылетает молнией и охотник должен быть готов в любой момент произвести выстрел по ходовому зверьку.
Чтобы добыть куницу из наземного убежища, лучше иметь с собой обмет 10-15 м длиной. Укрыться зверек может в корневых пустотах, под стволом упавшего дерева, внутри кочки на высохшем болоте, в старом штабеле бревен и даже в огромном лесном завале. Из последнего, если вы и выгоните зверька, он, скорее всего, уйдет незамеченным. Обметом закрыть огромный завал просто невозможно. Прежде чем начать выгонять зверька, возьмите собаку на поводок и привяжите в некотором отдалении, чтобы она не мешала вам и не путалась в обмете. Ставится обмет неподалеку от убежища зверька. Нижний край его присыпают снегом, если таковой имеется, и обтаптывают, по чернотропу низ обмета придавливается древесными обломками. Верхний край равномерно натягивается и крепится с помощью веток. Из-под бревен куницу пытаются выгнать с помощью длинной тонкой палки, просовывая ее в пустоты между бревнами, из остальных убежищ с помощью топора и щупа.
Если вы охотитесь по кунице с опытной лайкой, вполне можно обойтись и без обмета. Собака прекрасно слышит зверька и никогда не даст ему уйти. Скорость лайки, особенно на короткой дистанции, намного превышает возможности даже самого быстрого передвижения любого представителя семейства куньих по земле. Но молодую собаку зверек довольно легко обманет, выскочив из убежища вне видимости, и нет никакой гарантии, что собака его догонит, пойдя по следу, и заставит спасаться от преследования на дереве.
Случай этот произошел, когда я имел достаточный опыт охоты по кунице с лайками и держал двух собак, восьмилетнюю русско-европейскую лайку и полуторагодовалую западносибирскую. Первая специализировалась по всем видам охотничьих птиц, от бекаса до глухаря, и по пушнине. Особенно хорошо работала белку и куницу. Вторая быстро начала работать белку, и с ее помощью была добыта одна куница. Охотились мы втроем, со мной были два егеря. Кроме пушнины отстреливали копытных, на сдачу мяса государству, так называемый «товарный отстрел». В то утро я отдал одному из егерей взрослую лайку, и он ушел из избы немного раньше — у лаек кто с ружьем, тот на сегодня и хозяин. Со вторым егерем и западницей мы вышли чуть позже и по договоренности отправились в другую сторону.
Не успели мы пройти и двух километров, как наткнулись на свежий след куницы, пересекавший лесную дорогу. Снег едва покрывал землю, и следы были заметны только на открытых местах. Я свистнул собаку и поставил ее на след. Буквально через несколько минут раздался лай, на который мы с радостью поспешили. Куница укрылась в толстом осиновом бревне, отпиленном с двух сторон много лет назад. С одной стороны осина была пустотелая, с дырой посередине, в которую лезла собачья голова. Около нее и буйствовала новоиспеченная кунчатница, издавая звуки, которые с трудом можно назвать истерическим лаем. Если бы позволяло отверстие в осине, она бы непременно залезла туда, так как постоянно пыталась это осуществить. Сомнений, что куница находится там, даже не возникало. С трудом оттащив огрызающуюся, недовольную собаку, я заткнул дыру пустым рюкзаком, проверив рукой, не осталось ли щелей, в которые зверек мог ускользнуть. Обмета у нас с собой не было, я вообще в то время им не пользовался, считал, что вполне можно обойтись без него. Да и куда, казалось бы, могла деться куница, запертая, как в клетке, в обрубке бревна? При желании мы могли втроем погрузить это полено на трактор и выпустить живую куницу только в избе. Но, видно, кем-то свыше этому зверьку была уготована другая судьба. По всем правилам, взяв в руки топор, я стал пазить бревно, прорубая его, чтобы определить, докуда идет пустота в середине. Дупло доходило до половины осины, длина которой была около шести метров. В одном из прорубленных отверстий постоянно мелькал зверек, издавая недовольное фырканье. Собака снова будто сошла с ума, увидев и учуяв куницу в нескольких сантиметрах, теперь она не лаяла, а прямо-таки разговаривала. Прильнув носом к отверстию, лайка начинала чихать, наверное, от резкого куничьего запаха.
Вырезав небольшую, но крепкую рогатинку, я снова по всем правилам пытался прижать ею куницу через прорубленное отверстие. Егерь стукал по осине обухом топора, заставляя зверька носиться внутри. Около получаса я потратил на это занятие, но придавить зверька так и не удалось, он мелькал со сверхзвуковой скоростью. И егерь, и собака стояли с другой стороны бревна и переживали за исход схватки. Егерь громкими восклицаниями «Ух ты! Ух ты черт!», собака взвизгиваниями, переходящими в бранный лай. Внезапно егеря осенило: «Я где-то читал, что если выстрелить в дупло, то соболя намертво глушит». В патронташе были полузаряды с дымным порохом, с их помощью мы выгоняли затаившихся в хвое белок. Недолго думая, я высыпал из патрона дробь и, вставив ствол в отверстие, нажал на курок, в книге зря не напишут, теперь уж наверняка… Когда дым рассеялся, мы снова заглянули в прорубленное отверстие. Оттуда послышалось недовольное стрекотание зверька, и он снова заметался по дуплу. Еще какое-то время я пытался прижать его рогатиной, по-прежнему ничего не получалось. Егерю пришла в голову новая идея: подвинуть куницу к дыре рюкзаком. Палкой он уперся в рюкзак-затычку и подвинул его ближе к дыре. Мы снова все собрались около отверстия и ждали, пока зверек вновь замелькает. Когда я повернул голову к краю бревна, куница быстро улепетывала в лес. Егерь тоже увидел зверька, только собака с интересом продолжала заглядывать в дыру. Ружья, конечно, стояли в стороне, ошарашенные увиденным мы даже не взяли их в руки. Все попытки поставить собаку на след ни к чему не привели. Наверное, от зверька пахло продуктами сгорания дымного пороха, которые имеют своеобразный запах. Когда егерь двигал рюкзак палкой, образовалось отверстие, которым и воспользовалась куница. Лайка еще долго прислушивалась и принюхивалась ко всем отверстиям в бревне, а егеря я попросил дать почитать книгу, где соболей глушат выстрелами. Может, в ней осталось еще масса «полезных советов» для охотников.
Запутавшуюся в обмете куницу нужно брать, накрыв телогрейкой или другой верхней одеждой, так как она свободно прокусывает даже меховые рукавицы. По еще теплому зверьку пытаются притравить молодую собаку. Дают ей помять куницу, следя за тем, чтобы в азарте она не попортила шкуру, останавливая излишнюю ретивость запрещающими командами.
В принципе любая натаска лайки с отстрелом зверька, что та же охота. Просто сначала вы помогаете собаке набраться опыта и понять, за чем именно идет погоня. Благодаря природным данным собаки (слух, чутье, зрение и быстрые ноги) охота на куницу в дальнейшем будет занимать намного меньше времени. От опытной лайки куница может только спрятаться в убежище на земле или поскорее уйти на первое попавшееся дерево.
Как-то поздней осенью мы возвращались вдвоем с товарищем из избушки в поселок. Несколько дней активной охоты нас крепко вымотали — это были первые дни открытия охоты по пушнине. Неторопливо шагая по лесной дороге, мы уже отключились от охоты. Мысли наши были далеко, в поселке, за ужином в кругу семьи. Моя лайка, которая много повидала, изучила и охоту, и охотников, неторопливо трусила впереди.
Она, конечно, прекрасно знала, куда мы идем, и не уходила с дороги, да мы и не отправляли ее в поиск. День близился к вечеру, слегка морозило, но снега еще не выпадало. Неожиданно собака остановилась, будто уткнулась в невидимую стену, опустила морду к земле, заметалась по дороге, будто что-то уточняя, и уверенно ушла вправо, быстро скрывшись за деревьями.
Несколько минут стояла полная тишина. Откровенно говоря, я ждал тяжелого хлопанья крыльев, создаваемого взлетом глухаря. Думал, что это мошник перешел дорогу и собака распутывает его наброды. Мы держали ружья в руках и вслушивались в лесную тишину. Лай раздался метрах в двухстах от нас, он начался с истерической ноты, собака явно работала «на глазок». Не сговариваясь, мы сорвались с места, будто услышали выстрел стартового пистолета. Напарник оказался около собаки немного раньше меня, на бегу поднял ружье и выстрелил куда-то в крону большой ели. Отделившееся от дерева темное пятно выпрямлялось в полете и превращалось в грациозно летящую куницу. Едва попутно коснувшись веток небольшой елочки, она опустилась на землю метрах в десяти от собаки. Лайка метнулась за ней, но куница ушла под завал из нагромождения упавших деревьев. Собака остановилась и несколько секунд слушала, потом, перепрыгивая ветровал, поскакала куда-то в сторону. Я укоризненно посмотрел на товарища и спросил: «Зачем ты торопился?» Он перезарядил ружье, твердя, что хорошо видел куницу. Снова наступила гробовая тишина.
Второй раз лай раздался метрах в семидесяти от нас. Мы снова помчались, перепрыгивая через упавшие деревья. Минут пятнадцать догоняли собаку и куницу, которая шла грядой. Наконец мне удалось увидеть мелькавшего в кронах зверька и обрезать его. После выстрела куница, цепляясь за ветки, упала на землю. Собака трепанула ее, сильно мотнув головой, и оставила в покое.
Этот случай показывает типичную хорошую работу опытной лайки. Иногда диву даешься, как собака в захламленном лесу успевает следить за зверьком, идущим верхом, подавать голос и одновременно мчаться, обходя препятствия и перепрыгивая через упавшие деревья.
На северо-западе европейской части России, где куница обитает в чистых сосновых борах, практикуется еще один способ охоты с лайкой по кунице. Охотник с рабочей собакой отправляется в лес после наступления темноты. Опытная лайка прекрасно ориентируется в ночном лесу и уходит в поиск. После того как лайка загонит куницу на дерево, охотник подходит к ней и освещает крону дерева мощным фонарем. Зверек, который следит за действиями охотника, обнаруживается по характерному отражению глаз. Наверное, многие видели, как светятся ночью глаза животных, попавших в свет автомобильных фар.
Стреляют по зверьку, расположив фонарь под стволом ружья. Остальную работу выполняет опытная собака. В смешанных лесах такая охота не проводится из-за сложности передвижения по ночному лесу, где и днем немудрено ноги переломать.
Натаска лайки и охота с ней по соболю мало чем отличается от охоты по кунице. Как было сказано выше, численность соболя в хороших угодьях может достигать 20 зверьков на 1000 га. Такой плотности соболя видеть воочию мне не довелось, но в богатых угодьях охотиться приходилось. Натаскать молодую собаку, распутывая кормовой след, при высокой численности соболя бывает довольно трудно. Следы зверьков часто пересекаются и путаются между собой, в подобной мешанине не разобрался бы даже Дерсу Узала. Но намного возрастает вероятность того, что собака, работающая белку, сама наткнется на зверька.
Соболь отличается от куницы своим любопытно-отчаянным поведением, часто граничащим с наглостью. Многие охотники замечали соболей, приходящих на помойки рядом с избушками, часто знают их «в лицо» и не трогают. Однажды мы со штатным охотником пришли в зимовье в конце января. До этого там охотился его товарищ. На столе лежала записка: «Костя, по ключу ходит самочка, не трогай ее, она как ручная…». На Алтае я охотился в полуземлянке, ночью соболь пробежал по крыше, засыпанной снегом, потоптавшись рядом с дымившей трубой. Такого поведения куница никогда себе не позволит.
Намного труднее промышлять соболя в предгорьях и горной тайге, где само передвижение по угодьям несомненно тяжелее. Уходящий от преследования соболь использует очень крутые склоны, собака на них взбирается с трудом, а охотнику приходится обходить их, на что теряется много времени. Практически непроходимыми являются заросли кедрового стланика, служащие соболям хорошим укрытием, а добыть его там можно только с собакой размером с соболя. Каменные россыпи тоже относятся к числу гиблых мест, выгнать зверька из нагромождения валунов очень трудно.
На юге острова Сахалин надежным убежищем для соболя служат заросли бамбука курильского, который распространен на южной половине острова. В некоторых местах высота этой «травки» достигает 2,5 м при толщине у основания в большой палец взрослого человека. Но даже при полутора метрах эти заросли абсолютно непроходимы для человека и собаки. Соболь же чувствует себя в бамбучнике прекрасно и непременно уйдет туда, если его преследует лайка. Скорее всего из-за этого на юге Сахалина, где заросли бамбука занимают до 25% охотничьих угодий, среди промысловиков преобладает капканный промысел соболя. Видеть там собак, работающих по этому зверьку, мне не приходилось. С выпадением глубокого снега, а на Сахалине его за ночь может выпасть больше метра, бамбучник пригибается к земле и передвижению на лыжах не мешает.
Одно время я жил на юге Сахалина в поселке Углезаводск. Чтобы лайка не засиживалась, мы выходили с ней в окрестные угодья. Соболь там водился, но из-за сильного пресса со стороны охотников численность его была минимальной. Все, кому не лень, ставили капканы вокруг поселка.
Белки в тайге было довольно много, так что скучать собаке не приходилось. Попутно я охотился на рябчика и зайца и таскал с собой привычный полуавтомат 12-го калибра. Заросли бамбучника очень мешали передвижению, постоянно приходилось обходить их или двигаться лесными дорогами.
Когда собака залаяла в очередной раз, я неторопливо стал подходить к ней. По елке метался соболь, готовый в любой момент прыгнуть на землю и дать от собаки деру. Несмотря на то, что рядом стояли другие деревья, уходить грядой он не собирался. Опытная лайка упреждала действия зверька и всегда оказывалась на той стороне елки, куда перескакивал соболь. Прицелившись не в самого зверька, а недалеко от его головы, чтобы задеть его только краем осыпи, я выстрелил, Ружье било настолько кучно, что дробь, пробив дыру в густой хвое рядом с соболем, даже не задела зверька. Лайка, как и положено при подходе хозяина, находилась на противоположной стороне дерева. Грохот выстрела заставил пойти соболя на отчаянный шаг. Он прыгнул с елки, приземлившись чуть ли не у моих ног, выстрелить второй раз я, конечно, не успел. Пока лайка поняла, что произошло, и догадалась, что я не успел, в отличие от нее, схватить соболя зубами и задавить, он благополучно скрылся в зарослях бамбучника. Попытка собаки преследовать его не увенчалась успехом.
Заросли бамбука привлекают соболя не только как надежное укрытие от посягательств на его жизнь. Растение это относится к злаковым и благодаря хорошим кормовым условиям изобилует мышевидными грызунами, включая серую крысу (пасюка).
При взрыве численности крысы устремляются в населенные пункты. Это не понравилось японским колонизаторам, и в 1932 году они завезли на юг Сахалина японский подвид колонка (итатси) и акклиматизировали его там. Итатси быстро размножились, но до наших дней, в отличие от крыс, не дожили. Считается, что из поймы рек, любимой стации обитания, их вытеснила завезенная на Сахалин в 1968 году американская норка.
Однажды во время охоты мне удалось наблюдать, как моя западница работала ходового соболя. Лайка ушла в поиск и довольно долго не показывалась на глаза. Я присел на поваленное дерево и стал прислушиваться, собака могла работать на пределе слышимости. Метрах в тридцати заметил, как между деревьями что-то мелькает. Через мгновение тропинку быстро пересек соболь. Несся зверек на пределе своих соболиных возможностей. Прошло еще немного времени, и в том же направлении промчалась собака. Она бежала намного быстрее зверька, периодически подпрыгивая на ходу метра на полтора, словно кенгуру. Было ясно, что лайка преследует соболя. Собака догнала зверька недалеко от того места, где он пересек таежную тропинку, о чем и возвестил ее призывный лай.
За месяц промысловой охоты на севере Сахалина мне удалось добыть с лайкой 12 соболей и более полусотни белок. Капканы я вообще не ставил, отдав весь запас напарнику, который охотился без собаки. За тот же промежуток времени, расставив полсотни капканов, он поймал только трех соболей. Лайка — это незаменимый помощник при промысловой охоте в бесснежный период, с собакой не могут конкурировать никакие орудия самоловного промысла. Именно поэтому хорошие соболятницы так высоко ценятся среди охотников-промысловиков.
Обычно штатные охотники делают небольшой перерыв в промысле и, если участок не очень далеко, в районе новогодних праздников выходят из тайги. Раньше это осуществлялось за счет промхозов. Вертолет попутно облетал сразу несколько участков и доставлял охотников в поселок. Они сдавали добытую пушнину, несколько дней отдыхали, пополняли припасы, после чего их снова забрасывали на участки, уже до конца промысла.
После нового года начинался капканный промысел. Пробивались лыжни по путикам и расставлялись самоловы. Дабы скрасить свое одиночество и не оставлять собак без присмотра в поселке, многие забирали часть собак в тайгу. В местах, где встреча собаки с соболем наиболее вероятна, пробиваются кольцевые лыжни, по которым лайка даже по глубокому снегу загоняет зверька на дерево. Таким же образом собака работает по белке.
Опытных собак можно использовать при троплении куницы и соболя практически в течение всей зимы. Особенно при добыче зверька из наземного укрытия. Лайка точно определяет, где именно находится зверек, и не дает ему уйти незамеченным. Для удобства передвижения собаки снег вокруг убежища обтаптывают.
Игорь Шперов
«Охотничьи собаки» №3 – 2000