Предпринятое мною издание альбома северных собак (лаек) принадлежит к разряду изданий, впервые появляющихся не только у нас в России, но и за границей. Несмотря на великолепные классические труды многих кинологов по всем отраслям знаний о собаках — собака Севера осталась почти нетронутою. Все то, что писалось о ней в настоящее время, представляет лишь незначительные, отрывочные очерки и заметки, из которых положительно немыслимо составить что-либо целое. Так как специальных исследователей северной собаки до сих не было, то и характер тех описаний, который мы кое-где встречаем, не дает нам ничего существенного, ничего строго научного. В большинстве случаев, этой обширнейшей и древнейшей семье собак отводится самое незначительное место в несколько строк, из которых мы узнаем лишь общие и то крайне сбивчивые данные.
Исследователи севера не могли, конечно, не заметить северной собаки; не могли не согласиться с тем непоколебимым фактом, что только существование этой собаки обусловливает многим сотням тысячам инородцев возможность жить и прозябать на Севере. Тем более является странным то обстоятельство, что на описание северных собак обращалось так мало внимания и что до сих пор даже не установлен точно коренной вид, не говоря уже о массе разновидностей. Между тем разновидностей лаек существует столько же, сколько существует инородческих племен на Севере, причем разновидности эти настолько резко отличаются внешними признаками своими одна от другой, обладают настолько установившимися, каждая в отдельности, присущими ей особенностями, что деления их не могут вызвать каких бы то ни было особых споров и разногласий.
Одно наглядное сравнение фотографий собак, взятых от разных инородцев, невольно заставляет сознаться всякого даже только любителя и охотника в том, что существующая обширная группа северных собак имеет массу разновидностей и что каждая подобная разновидность заслуживает, конечно, самого полного изучения. Как это ни странно, но, вследствие отсутствия подробных исследований северной собаки, — собаки эти еще недавно принимались без разделений на выставках в наиболее почтенных и компетентных обществах, причем две лайки совершенно различных разновидностей судились вместе. Я глубоко убежден, что дальнейшая разработка породы северных собак откроет нам еще много и много интересных подробностей, из которых мы узнаем, во-первых, что эта наименее изученная порода в количественном отношении наибольшая на всем земном шаре и, во-вторых, что большое число позднее образовавшихся пород — корнем своего происхождения должны считать все ту же северную собаку. Таковы: китайская собака, монгольская, собака башкир, кавказская и пиренейская горная, шиперки, шпиц, колли, шавки, старинная французская собака и все подлайки.
Произвести исследования такого громадного материала, какой дает северная собака — при условиях почти еще полной непочатости этого материала — одному человеку не под силу.
Прежде всего, возникает вопрос, как начать разработку столь обширной группы собак, занимающей почти половину земного шара, и во-вторых, — выяснив себе первую половину программы теоретически — возможно ли исполнить ее на практике одному исследователю? Я думаю — нет. По крайней мере, на свои слабые силы я ни в каком случае рассчитывать не могу и если я задался разработкой и исследованием этого обширного вопроса, то с одною лишь целью — дать будущим исследователям хотя какой-нибудь, может быть и очень незначительный, материал. Вот моя скромная задача, исполнив которую я буду считать труд свой не напрасным и до известной степени полезным.
В самом деле, чтобы получить хотя самое поверхностное понятие о всех северных собаках, необходимо изъездить все северное полушарие, начиная хотя с 61° широты, т. к. в этом кругу заключены все коренные породы северных собак. Для прочного установления какой бы то ни было из разновидностей, дабы убедиться в ее несомненном существовали, необходимо наблюдать до 1000 собак, из которых хотя одной сотне наиболее типичных экземпляров произвести подробные измерения, снять до 50 фотографических снимков, — из которых удачных окажется не более половины, благодаря трудности фотографирования тундре у самоедов, вогул и пр. инородцев — и наконец, приобрести хоть по 10 черепов каждой из разновидностей, для точных и окончательных измерений. Вот полная программа исследований, выполнить которую возможно лишь при совокупной дружной работе нескольких экспедиций, причем в составе этих экспедиций необходимо должны находиться люди, хотя отчасти уже знакомые с типами северных собак. Иначе можно впасть в большие ошибки, благодаря, во-первых, тому обстоятельству, что даже за полярным кругом можно встретить ублюдков и помеси, и, не разобрав их, произвести измерения; и во-вторых, производя измерение какой-либо разновидности вместе с другими, не произвести измерения близкой к ней в общих чертах. А сделать такую ошибку человеку мало сведущему в лайках легко, так как у остяков, например, по Оби встречаются вогульские лайки, и наоборот. Считаю нелишним добавить для дальнейших исследователей в той же области, дабы работы носили последовательный характер и были солидарны с уже произведенными, что измерения по приложенной в моем альбоме шкале производились лишь на сантиметры, причем ширину и длину черепа я брал глазомером с теми же делениями, — дабы избегнуть неизбежной кривизны и провеса при употреблении ленты, которою я пользовался во всех остальных измерениях. Перейдем теперь к рассмотрению прочих разновидностей.
Зырянские и Корельские лайки.
«Собака составляет самое замечательное, совершенное и полезное из всех приобретений, какие когда-либо сделал человек…»
Кювье.
Мудрая природа, заботясь об обеспеченном существовании каждого из своих творений, дала наивысшему из них — человеку, преданного и надежного друга и помощника — собаку. Между образованным человеком и простым дикарем в этом отношении нет различий. У ног самого первобытного дикаря мы встречаем тех же друзей человечества, как и у ног гордого европейца. Но не трудно заметить, что чем ближе стоит человек к природе, чем проще, первобытный его образ жизни, тем теснее это сочетание, тем больше собака дополняет жизнь человека, тем неизменнее и важнее становится спутничество ее в жизни человека и их тесная взаимная связь. Да и в самом деле, что стал бы делать лишенный инстинкта дикарь без собаки, этого чуткого и преданного слуги и друга, которого сама природа очевидно назначила в помощники первобытного человека.
Условия жизни человека, в зависимости от места, которое он избрал для своего существования, время и климат, выработали из первобытной дикой собаки, одного или нескольких корней, — и овчарку, приспособленную для охраны всевозможных стад полезных человеку животных, и зверовую охотничью собаку, необходимую ему для добывания пропитания, и наконец даже ездовую собаку, благодаря которой во многих местах Сибири и возможно лишь передвижение, без которого и самое существование на Севере стало бы немыслимым.
Служа всю жизнь свою человеку преданно, самоотверженно и часто бескорыстно, — т. к. на севере например в большинстве случаев, летом собака сама добывает себе пропитание, — собака и после смерти своей продолжает служить человеку, давая ему шкуру свою — прекрасный теплый мех.
Труд мой, касаясь разработки самой полезной и обширной группы собак, — собак севера, дает мне на каждом шагу массу доказательств той громадной и незаменимой пользы, которую приносит человеку собака. На отдаленной окраине земного шара, в северной Америке, в суровой и угрюмой Аляске, сев. собака уже многие сотни лет служить эскимосу и сев.-американскому индейцу. Первым она сопутствует и на полярные острова, и на берега Баффинова залива. Она же сопутствует человеку в Гренландии.
На нашем материке, начиная с далекого востока, северная собака, разбившись на разновидности, служит всем инородцам Сибири: на Камчатке — камчадалу, чукчу, коряку и юкагиру; затем тунгузу, сойоту, якуту, остяку и вогулу, самоеду, зырянину и кореляку, лопарю и финну. На севере Швеции и Норвегии мы встречаем ту же северную собаку. Таково громадное распространение этой породы собак.
Общее деление основных групп.
Всю эту обширную группу по первому взгляду легко разделить на две основных. — К первой из них мною будут отнесены все разновидности, имеющие нижеприводимые общие признаки:
I группа.
Стоячее, острое, высоко посаженное ухо. В возбужденном состоянии собака держит шею совершенно прямо, с небольшим лишь наклоном вперед, по направлении к носу. Острая, удлиненная, сухая морда, если смотреть на нее в профиль, — и широкая во лбу, в форме треугольника, если смотреть на нее сверху. Пушистый, длинный хвост, который носится лайкой, в большинстве случаев, круто свернутым в кольцо на спине и несколько на сторону, реже — серповидный, и еще реже — опущенный к низу (по волчьи). Густая, прямая, средней длины грубая псовина с густым и плотным подшерстком. Сухая тонкая кость в ногах, — сухой комок лапы, — по следу мало чем отличающиеся от волчьего. Плотное, мускулистое, несколько подобранное в паху тело. Совершенно прямая спина. Широкое, низко опущенное ребро и великолепная, сильно развитая, широкая грудь.
Окрас шерсти всевозможный, но чаще других, так сказать основными цветами, служат — для первой группы: чисто черный, черный с подпалинами, белый, серо-желтый, серо-черный и чисто серый. Пестрые окрасы встречаются реже и в чистых, породистых экземплярах я его не могу допустить. Распределение масти у лаек крайне своеобразно, как у волков, т.е. спина (кроме одноцветных) всегда темнее остального туловища. Голова и оконечности светлее. Подпалины (кроме как над глазами) нигде не отделяются резко от основного цвета; всюду, где они имеются, т.е. на ногах, груди, хвосте и голове, они постепенно, почти незаметно, сливаются с окружающим их окрасом.
Псовина распределяется таким образом, что на шее у лаек находится самый длинный, жесткий и прямой волос, образующий нечто вроде гривы или широкого, пушистого ошейника. На голове гладкая, короткая, с незначительным, сравнительно с другими местами тела, подшерстком. В том месте, где соединяется голова и шея, у всех лаек имеются густые отчесы, нечто вроде бакенбард; этими отчесами оканчивается на голове та грива или густой ошейник из псовины, которая присуща всякой лайке в большем или меньшем размере.
К этой первой группе северных собак, имеющей вышеприведенные особенности, отнесены мною следующиие разновидности:
Разновидности 1-ой группы:
1) Зырянская лайка. Южное распространение ее почти до 61° шир. По бассейнам рек С. Двины, Сухоны, Вычегды, Мезени и Печоры.
2) Финско-Корельская лайка. Ее распространение: Финдяндия на юге по 62° шир. и западное побережье Белого моря от Кандалакской губы до реки Онеги.
3) Вогульская лайка. Восточный склон Урала до р. Оби. Северное распространение по 65 с. шир., южное по 59 с. шир. Очень ограниченное количество. Несмотря на то, что вогульская лайка отнесена мною к 1-ой основной группе северных собак, она вернее представляет из себя нечто среднее между 1-ой и 2-ой группой. Эту разновидность породы я считаю наиболее древнею и наиболее чистою; она обладает самым длинным стоячим ухом, которому нет по длине равного ни у одной из других разновидностей лаек, ни у волков и ему родственных видов.
4) Черемисская лайка (в огромном количестве). Восточная половина Симбирской губ., южная — Казанской и северная — Самарской губ.
5) Остяцкая лайка. Южное распространение 60° шир. На восток — течение реки Оби. На запад — р. Енисея. На север 65° шир., по течению pp. Оби и Енисея, доходит до полярного круга.
6) Тунгусская лайка. Границею распространения на севере служит среднее течете реки Лены, а южнее — часть Яблонова хребта. С востока — Охотское море. С юга — Становой хребет и с запада — р. Витим.
К этой же группе должны быть отнесены: норвежские, галицкие, вотские или вотяцкие лайки, и наконец, собаки сойотов и бурят.
Примечание: Галицкие и вотяцкие лайки не представляют, на мой взгляд, особой разновидности, а являются лишь продуктом смешений, до сих пор окончательно не установившихся. В этой первой группе наиболее крупные экземпляры попадаются между вогульскими, зырянскими и тунгусскими собаками; прочие разновидности несколько мельче, причем средний рост их будет 60 сант.
II группа.
Все разновидности II-й группы северных собак, имеют следующие характеристические признаки: Череп более мелкий, но грубый. Голова еще менее крутоприлобиста, чем во всей первой группе. В висках и скулах череп развит широко. Морда, в сравнении с головой, несколько короче чем в 1-й группе, и кажется несколько острее, что объясняется более широким черепом в висках. Зубы тоньше, нежнее и острее. Нос обязательно черный. Косой прорез глаз, но не столь резкий, как у первой группы. Цвет глаз исключительно коричневый или темно-коричневый. Ухо на 2-3 сантиметра короче чем в 1-й группе и конец его значительно более закруглен; постановлено оно прямо, но нисколько шире, — в прямой зависимости от более широкого черепа. Псовина гораздо гуще и длиннее. Волос тоньше. Подшерсток пушистый, очень плотный и чрезвычайно нежный. Хвост более толстый и коротки; очень богато одет; носится в большинстве случаев круто свернутым на спине. Все собаки этой II-й группы вообще одеты великолепно.
Кость тонкая, легкая, и еще более сухая, чем в первой группе. Комок на ногах сырее и более распущен. Постав ног широкий. Спина с самым незначительным провесом. Грудь низкая, глубокая. Несколько бочковатое ребро. Колодка короче чем у собак первой группы, хотя она почти у всех разновидностей II-й группы несколько растянута от рождения. Объясняется это тем обстоятельством, что почти на всех разновидностях II-й группы производится езда. Эта тяжелая утомительная работа, требующая большого напряжения вообще, а задних ног в особенности, дала, как признак существующий у всех ездовых собак севера, эту растянутую несколько колодку. Растянутость эта, повторявшаяся несколько раз, передается теперь и в потомство. Избегли этой участи лишь те собаки, от которых инородцы вели исключительно охотничьи экземпляры, что и спасло их от упряжи и сохранило у них правильный вид ног.
Локоть задней ноги выпячен несколько назад, тогда как у передней ноги почти совершенно прям. — Количество окрасов шерсти более ограничено, чем в первой группе, причем пестрых собак не встречается вовсе, или если и встречаются, то как исключение. Преобладающее цвета: чисто белый, черный, черный с пепельным подшерстком и отливами (например, лапландские), но не с подпалинами, которых у собак второй группы нет; — пепельно-серый с черным отливом; белый с желтизной; рыже темно-серый с желтизной.
Распределение псовины во второй группе ровнее, так как собаки этой группы одеты сплошь богато и густо. Несмотря на это, и у них на шее рельефно обозначается грива, причем она спускается на грудь, кончаясь на голове густыми прямыми отчесами. Благодаря пышности псовины на голове (кроме морды), ухо из-за нее кажется очень небольшим. Я встречал экземпляры самоедской собаки, около Обдорска (на р. Оби, Зап. Сиб.), у которых вовсе не было видно ушей из-за густой и чрезвычайно длинной псовины.
Во время линьки собаки, жены инородцев тщательно собирают старую свалявшуюся шерсть, которая лезет из собак целыми хлопьями. Из этой шерсти вяжутся чрезвычайно теплые и прочные чулки. Этим занимаются в особенности остячки.
К этой второй группе северных собак отнесены мною следующие разновидности:
Разновидности II группы:
1) Лапландская лайка. Местонахождение — Кольский полуостров.
2) Самоедская лайка. Распространена по всему побережью Ледовитого океана, включая Н. Землю, полуостров Ялмал, Большеземельную и Малоземельную тундры; переходит затем Урал; имеется в большом количестве в Обдорске и по всему побережью Ледовитого океана, далее к устью р. Енисея.
3) Якутская лайка. Бассейны рек с притоками Оленек и Лены.
К этой же группе собак относятся собаки юкагиров, коряков и камчатские ездовые собаки. Собаки эскимосов представляют из себя совершенно самостоятельную группу. Эскимосская собака находится в таком близком родстве с волком, что даже эскимос не всегда отличает свою ездовую собаку от ее дикого сородича. Вой их совершенно тождествен, причем частое скрещивание тех и других продолжается и по настоящее время. Измерения черепов дают почти одни и те же результаты. Что особенно важно — это разительное сходство всего ряда коренных зубов.
Название «лайка» северные собаки получили за привычку свою, вернее — за свое неоценимое качество, спугнув птицу на дерево, или найдя птицу уже сидящую на нем, лаять на нее, призывая этим лаем хозяина, без которого, умная собака отлично понимает, — ей не добыть дичины с дерева.
То же облаивание зверя мы замечаем, коль скоро лайке удается найти медведя, сохатого, оленя, рысь, росомаху, куницу, соболя или белку. Если зверь тронется, лайка преследует его и, замучив гоном и хватками за наиболее чувствительный места, заставляет зверя остановиться. Ее лай и шум призывают на помощь хозяина.
Вышеприведенным качеством обладают однако не все разновидности обширной группы северных собак. Почти все представители II-й группы не лают вовсе, а лишь хрипло и коротко воют. Это явление замечается впрочем только на самом дальнем севере. Та же самоедская собака, которую можно слышать лишь воющею на берегу Ледовитого океана, через год, случайно попав в руки к остяку или вогулу и привыкнув к лесу начинает не только лаять, но и подлаивать всякого зверя и птицу. Этого нельзя сказать про собак якутов, юкагиров и камчатских ездовых собак; во всяком случае способность приобретать «лай» у вышеприведенных разновидностей подлежит еще сомнению. Что касается эскимосских собак, то они никогда не лают, а лишь исключительно воют, причем вой их, как я говорил уже выше, ничем не отличается от волчьего.
Перейдем теперь к ближайшему рассмотрению двух разновидностей, отнесенных мною к I-й группе северных собак, изображения которых представляет содержание первого выпуска изданного мною альбома. Я говорю о зырянских и корельских лайках.
Зырянская и корельская лайки.
Зырянская лайка легка, борзовата, обладает тонкой мордой и узким черепом. Ухо очень острое, стоячее; посажено близко одно от другого. Если в возбужденном состоянии у зырянской лайки произвести измерение высоты уха, затем расстояние между основанием ушей и расстояние между концами ушей, то получится следующая пропорция:
2,2
2,4
2,4
Такое же измерение у корельской лайки дает:
2,2
2,4
2,6
т.-е. в концах более распущенное ухо. Череп корельской лайки, сравнительно с зырянской, — грубый, менее рельефный, более гладкий. Кость толще. Череп зырянской лайки нежнее, тоньше и уже; поверхность его изрыта многими бугорками, впадинами и полосами. Прорез глаз у зырянской лайки менее кос, чем у корельской, и самый глаз несколько меньше.
Основным преобладающим цветом типической зырянской лайки следует считать черный с подпалинами; корельской — серый. Ноги зырянской лайки одеты беднее, чем корельской; они суше и тоньше, причем колодка длиннее, чем у корельской в вся нога прямее. Грудь уже в объеме, но не спереди, где ширина ее не уступает корельской. В чистых, породистых экземплярах 5-го пальца на задних ногах ни у той, ни у другой разновидности не встречается и если попадаются такие экземпляры, то они являются лишь продуктом смешений. Цвет глаз исключительно коричневый и темно-коричневый. Голос у зырянской лайки тоньше и звучнее. Характер бега и розыска тоже разнятся в значительной степени. Если ход зырянской лайки можно сравнить с броском и скачкой борзой, то бег корельской напоминает бег тяжелой гончей. Зрение, слух и чутье у зырянской лайки развиты лучше, но она более дика, необщительна, менее злобна и вовсе не поддается дрессировке.
После вогульской, зырянскую лайку нужно отнести к наиболее древней разновидности, сохранившейся чище и лучше всех остальных. Которая из первых вышеприведенных разновидностей древнее — сказать утвердительно трудно: это вопрос, который может быть удовлетворительно разрешен лишь по окончании исследования всех разновидностей лаек. Во всяком случае, длинное ухо зырянской лайки (с которым может сравниться лишь ухо вогульской лайки) дает нам возможность предположить, что родоначальницею ее была длинноухая, остроухая дикая собака. Помеси с волком допустить нельзя, т.-к., во-первых, ни один волк не обладает таким длинным ухом, которым обладает чистый экземпляр вогульской или зырянской лайки, а во-вторых, и измерение зубного ряда не дает никаких указаний, благодаря которым возможно бы было допустить подобную помесь.
Что касается корельской лайки, то в ней многое говорит за присутствие крови волка. Не говоря уже об общем виде ее строении, коренного окраса, псовины и совершенно волчьего уха — измерение коренных зубов корельской лайки дает цифры наиболее подходящая к цифрам измерения у волков.
Произведенные у меня помеси зырянской суки с волком подтверждают только что высказанное мною предположение. Полученный помет дал типичных корельских лаек (Пометы зырянской лайки гораздо малочисленнее и беднее количеством щенят, чем у корельской. Факт этот мною тщательно проверен. Думаю, что зырянская лайка в чистом своем виде начинает быстро исчезать. Проведение железных дорог и вообще оживление края, служащего ей родиной, довершит ее исчезновение или перерождение). Считаю необходимым добавить, что лайки даже в значительном количестве очень неохотно берут волка; равно как самоедская лайка — песца, с которым она предпочитает просто заигрывать и резвиться.
В следующем выпуске рассмотрим разновидности II группы.
Ширинский-Шихматов А.А.
«Природа и охота», №1 – 1896
(прим.- данный текст также является вступительной статьей к «Альбому северных собак-лаек»)