Каждый день моего пребывания на озере Большое Токо я исследовал какой-нибудь потаённый участок водных просторов. Забирался пешком в таёжные дебри, разрывая об густой кедровый стланик крепкие брезентовые штаны. На гребной или моторной лодке и даже на гусеничном вездеходе проплывал и фотографировал те участки озера, которые, на мой взгляд, будут представлять интерес для тех, кто пойдет позже, уже моей тропой. По всей окружности водяной чаши, на песке и болотной грязи — везде находил подтверждение — медведи здесь есть. Следы большие и маленькие информировали меня о наличии косолапого хищника. Встречал следы, которые дымились свежестью. Видел огромные отпечатки лап, которые не закрывали подошвы моих болотных сапог, и видел присутствие мамаш с медвежатами, у которых след не больше спичечного коробка.
Помимо красивейших пейзажей древнего озера мне необходимо было снять птиц, населяющих этот суровый край и нежные цветы: ирисы, лилии и, по возможности, медведя на берегах озера. Встречи были, но то очень далеко, то в тёмное время суток, то камера запрятана от дождя в непромокаемый мешок, пока достанешь, проходит минута, а медведь уже убегает. Но встреча всё-таки состоялась, и при очень непростых трагических обстоятельствах.
Уже неделю по ночам тявкали живущие на кордоне четыре собаки. Иван размышлял так: «Зверь ходит где-то близко, но какой неизвестно, может, олень, лось, а может, и медведь. Если лось, то на болотине за вертолётной площадкой оставит следы; олень переплывёт залив и близко не появится. Лохматый — зверь хитрый, будет рядом ходить, но трудно его увидеть в густом стланике, вся надежда на собак — это глаза и уши нашего кордона».
Медведь объявился в середине дня (22 июля), когда вовсю светило жаркое солнце, и лайки томно дремали в тени своих будок. Зверь по-хозяйски разорвал сетку на коптилке, достал лапой приготовленный деликатес, съел его. От копченой рыбы остались только палочки-распорки, да проволока для вешалов.
Обнаружила зверя хозяйка, столкнувшись почти лоб в лоб с лесным бродягой, — громко закричала. Собаки бросились исправлять свою сторожевую работу. Загнали зверя в воду Окунёвого озера. Медведь без агрессии отбивался от собак. Иван несколько раз выстрелил по воде, рядом со зверем со словами: «Отпускаю тебя, но не надоедай и не приходи больше!» Медведь от выстрелов и надоедливых псов убежал. Собаки примерно через полчаса прибежали и, как ни в чём не бывало, улеглись досматривать свои летние сны. После этого визита, во- первых, мы стали присматриваться к поведению собак, осторожнее ходить по дорожкам среди стланиковых зарослей и прислушиваться. Во-вторых, повесили заряженное ружьё на стену летней кухни. И, в-третьих, на следующий день бензопилой пропилили заросшие тропинки к бане, к мостику на озере, к слесарной мастерской.
Вечером я по обыкновению исследовал на лодке берега озера, снимал отражение солнца на озёрной глади, наблюдал, как прячутся белые лилии, затягивая на гибких стеблях под воду свои нежные цветы.
Через час моей лёгкой прогулки причалил к деревянному мостику у бани. Вижу, снова мохнатый и незваный гость бродит рядом с территорией базы. Ругаюсь — ведь договаривались не приходить, а он опять припёрся. Сообщаю весть Ивану Николаевичу, с фотокамерой бегу снимать лохматого нахала. Вот он стоит на тропе, рядом с печкой для коптильни. В длинную трубу телеобъектива хорошо вижу его упитанное, совсем не тощее тело; вижу нос, глаза, прижатые уши. Медведя отлично видно, но совсем не слышно, как мягко и легко бесшумно ходит эта громадная гора мощных мышц и когтей. Кажется, что очень громко щёлкает затвор фотоаппарата.
Нормальный медведь должен убежать, но этот движется по тропе прямо на меня. Рядом уже стоит Иван Николаевич — резко передёрнул затвор карабина. Он может легко расстрелять и без труда выпустить в зверя десять пуль, но каковы нервы! Понятно сколько сложных ситуаций в дикой природе пережил этот старожил озера.
Упрямый гость даже и не думает сворачивать с тропы. Как шёл, так и идёт, ни капли не смущаясь нашим близким соседством. Он совсем близко, успеваю несколько раз нажать на кнопку затвора. Всё! В глазок фотокамеры уже входит только нос и глаза. Нет ни страха, ни желания сбежать. Мной владеет азарт. Отпрыгиваю в сторону, освобождая тропу для прохожего. Иван матерится сначала на медведя, затем на меня: «Что делаешь? Он же непредсказуем, одной лапой раздробит тебе череп!» Свистит! Кричит! От громкого мата зверь только чуть прибавляет ходу. Ещё раз охотник опускает карабин, отпускает наглеца с миром.
Умом понимаю, какая ответственность лежала на плечах моего старшего товарища. Наши собаки где-то бегали или снова проспали и с опозданием бросились догонять зверя. В густых зарослях кедрового стланика, рядом с озером, настигли незваного гостя. Завязалась серьёзная драка. Слышен был недовольный рёв медведя, жёсткий лай охотничьих собак. Три из четырех лаек достойно защищали честь и достоинство вверенной им территории. Рыжая лайка по кличке Туман трусливо сбежала, залезла под будку и больше суток просидела там, под брёвнами, не выглядывая.
Мы стояли и слушали, что происходит в густых зарослях. Иван громко подбадривал своих помощников. Проучить надо гада! Но всё оказалось намного печальнее. Через час в синих сумерках вернулись только две собаки. Сука Аза приплелась, как с поля боя, зад разорван, она хромает и еле передвигается. Дик виновато оглядываясь, плелся за спиной матери. Собаки и люди не ожидали такого поворота событий. Медведи и волки часто бывают гостями этой базы, но всегда уходят с миром — обычно хватает одного выстрела в воздух.
Мы поняли — произошло непоправимое. Наступила ночь, вся наша команда не идёт спать, переживаем недавнее событие. Дик зализывает Азе раны, та огрызается, но терпит. На собак жалко смотреть. Что стало с боевыми охотничьими лайками… Они как-то сразу поникли, потеряв своего боевого друга Бурого. Мы ещё надеемся, что Бурый хоть раненый, но придет ночью на кордон, по своей давней привычке приляжет на крыльцо домика и будет ждать утра. На всякий случай приготовили мощные фонари, вдруг в темноте приплетется лохматый разбойник.
Утром с заряженными ружьями мы сходили к месту схватки. Нашли, где в очень густом стланике не увернулся Бурый от когтей медведя. Лютый разбойник перетащил убитую собаку в другое место и за ночь съел добычу. (Ну и аппетит — собака весила больше 20 килограммов!) От Бурого остались только часть черепа, кусок шкуры и четыре лапы.
Медведь был рядом, густая тайга надёжно спрятала его, он недовольно рявкнул, зашатались ветки кедрача. На секунду в кустах увидели его горбатую спину. Точный выстрел сделать не удалось, а сделать подранка нам было не позволительно. По вершинкам кустов видно направление, куда уходит таёжный разбойник. Тревожно стучит сердце, медведю ничего не стоит сделать круг и залечь на тропу, по которой пришли люди. Надсадно кричат кедровки. Слышу, кажется, всех, кто живет в этом угрюмом краю: писк мыши и свист бурундука, крачку на озере и тоскливые крики чернозобых гагар. Качнулась ольховая ветка, а ружьё уже упёрлось в плечо. В таком напряжении жить нельзя — надо что- то делать.
Всё, что осталось от лайки, мы захоронили рядом с вертолётной площадкой, прикрыв могилу тяжёлыми железными траками от вездехода. Бурый прожил на кордоне двенадцать лет. Все эти годы он был другом и верным помощником. Охота на соболя была его главной работой и страстью. Возраст собаки, если перевести на возраст человека, считают так: годы, прожитые собакой, умножают на шесть. Получилась полная собачья жизнь в 72 года, и путь свой охотничий пёс закончил в честном бою. Не каждой охотничьей лайке выпадает такая достойная смерть.
Между тем по радиосвязи мы узнали, что на Алгоме у Георгия Ивановича тоже пришёл и разбойничает медведь, охотники ждут его с ружьями. Возле города Нерюнгри силами егерей в этом году уже добыто тринадцать медведей. Множество приходов диких зверей зафиксировано в соседнем Алданском районе. Медведь, который потерял страх перед человеком, становится крайне опасным, и он обречен.
Что делать? В такой ситуации надо бы усыпить и отвезти медведя далеко в тайгу, но для этого нужны громадные деньги, а у охотничьих организаций их нет и в ближайшее время не будет. Значит, людям, живущим в дикой тайге, надо выдавать бесплатные лицензии на отстрел медведя, а судьбоносное решение примет сам охотник.
Ю. Коковин
“Охота и охотничье хозяйство” №11 – 2017