Трифон Некрасов.

Земля промерзла крепко, путь в Грибное урочище обещал быть ско­рым и легким, хотя дороги туда не было. Трифон обходил буреломы, держался больше боровин и лишь три раза про­дрался сквозь онемевшие от мороза бе­резовые молодняки, чтобы не петлять по лесу. Жульку держал на поводке. Столько следов на пороше, что отпу­скать ее никак нельзя.
Часа через два скорого ходу они. по­дошли к урочищу. Здесь сосновые боры и ельники жили в вечном соперничестве за место под солнцем.
Старик отстегнул поводок, и Жулька начала кругами, отдаляясь от хозяина, обследовать лес. Трифон осмотрел шом­полку, положил пистон на затравку и в который раз испытал в чем-то похожее и в чем-то неповторимое чувство волну­ющего ожидания.
Жулька задиристо взлаяла, пробежа­ла с голосом и остановилась. Потявки­вала беззлобно, словно упреждала бел­ку, взлетевшую на макушку ели, от опрометчивых, по ее, жулькиному, разу­мению, действий,
Трифон зашел со стороны солнца, полюбовался пушистым зверьком, благо­словил себя на удачное начало и нажал на спуск.
Белка падала, и еловые лапы пружи­нили, снежная осыпь роилась вслед зверьку, а Жулька изводила себя в со­бачьем танце нетерпения, ухитряясь ни на мгновение не терять из виду летя­щий трофей. Трифон приструнил ее и сам поднял зверька из опасения, что ре­тивая помощница стриганет нежную шкурку молодыми зубами.
— Умница. И дальше так старайся,— похвалил он собаку. А та, убедившись, что добыча надежно приторочена к по­ясу хозяина, кинулась в еловый под. рост на поиск новых беличьих следов.
Часам к четырем пополудни Трифон подстрелил очередную белку. Зарядил ружье, подумал маленько и взял его на ремень.
Будет, Жулька, домой пора.
Собаке это не понравилось. В лесу еще так светло, и белки в урочшце есть, зачем уходить?
— Э-э, хоть лоб мохнат, да мозгу мало. Не понимаешь, что на развод на­до оставить зверушек. Нынче всех из­ведем, с чем на ту зиму останемся, а?
Собака прянула ушами, признавая власть хозяина, и побежала впереди. Обратно охотник пошел другой дорогой. Предстояло пройти мимо непролаз­ного заломника. Трифон хотел прове­рить, не там ли залег на зиму медведь, жировавший на овсах у деревни Забыткины. От затеи, однако, пришлось отка­заться. В шомполке остался шутейный беличий заряд, а вдруг случится стро­нуть хозяина?
Трифон взял правее заломника, Жулька учла поправку, и ее хвост-ко­лечко опять замелькал впереди. Так они миновали большую часть пути. Вдруг собака остановилась, подалась за­дом к хозяину и, сдавленно скульнув, в диком ужасе втиснулась между пима­ми.
Трифон сорвал с плеча шомполку, взвел курок, но не увидел за деревьями признаков опасности. И тут же — затылком, спиной, всем своим сущест­вом — ощутил угрозу сверху. Здоровенный рысовин, дотоле что-то выжи­давший, встретил взгляд человека и от­толкнулся от толстого соснового сука мощными лапами! Уже в полете его ос­каленная морда врезалась в снаряд дроби, и рысовин рухнул туда, где толь­ко что стоял отскочивший охотник.
Трифон снял шапку и вытер ладонью мокрый, давно не потевший лоб. Опу­щенный взгляд, поджатый хвост, ма­ленькое тельце, собравшееся в комо­чек от неописуемого страха перед зве­рем и от вины перед хозяином, — все говорило об ужасном состоянии Жульки. Немногим лучше чувствовал себя и Трифон, но успокоился быстрее помощ­ницы, подал голос:
— Спасибо, учуяла его. Не рысь, а чистая тигра! Да-а…»
Редкий год не приходилось ему стре­лять диких кошек, но такого рысовина он не встречал. В аршинных лапах и метровом поджаром теле и после смер­ти угадывались мощь и ловкость.
— Такому сохатого загрызть — раз чихнуть, а от тебя бы клочки остались. А, Жулька?
Трифон достал из котомки жулькин поводок, связал рысовину задние лапы, перекинул его через! левое, плечо и сво­бодный конец поводка завязал спереди на поясе. Вспомнил, что забыл зарядить ружье, однако с поклажей на плече де­лать это было неловко, и Трифон, поша­гал к дому. Да и напасти, отпущенные сегодня на его долю, похоже, кончи­лись.
Жулька держалась у ног, временами пропускала хозяина вперед и ворчала на зверину, чья голова болталась ниже спины охотника. Осмелела, когда почувствовала близость дома.
— Давай, чеши, похвались матери добычей!
Жулька рванулась со всех ног.
Вот-вот должно было открыться по­ле, и Трифон похвалил себя, что не связался в лесу со снятием шкуры. Заканителился бы до темна, а теперь, считай, засветло будем дома…
Дикая боль оборвала спокойные мыс­ли. Он стряхнул с плеча ружье и стал за лапы отрывать зверя, вцепившегося в левое бедро ниже полушубка. Но тот врезался клыками и когтями мертво.
— А-а-ы! — отчаянно закричал Три­фон, кое-как выдернул из чехла нож и ударил им зверя за спиной. Перехватил лезвием поводок и сбросил обмякшего рысовина на снег.
Вылетевшая из-за деревьев Жулька ничего не могла понять. Зачем хозяин рвет на ленты большое полотно, когда дом совсем рядом? Почему из страшно­го, давно мертвого зверя течет кровь?
Трифон обмотал бедро бинтами из запасных портянок, оправил одежду и снова взвалил рысовина на плечо.
«Так тебе, дураку, и надо, — ругал он себя, — этакую хламину застрелить беличьим зарядом!»
Не встреченный жителями редко сто­явших пяти домов, охотник, тяжело припадая на пораненную ногу, прошел на подворье.
В избе было тепло. Трифон разделся и сменил на прокусах повязку. В пу­зырьке йоду было мало, но на раны хватило. Сидеть Трифон не мог, поло­жил рысовина на стол и начал стоя снимать шкуру. Слабость обволокла но­ги и руки, голова закружилась. Старик еле добрался до кровати и лег на жи­вот. Жульки молча пристроились ря­дом и приткнулись к нему мордами.
Охотнику казалось, что он засыпал в лесу, потом пробуждался от жара кост­ра, пламя жгло его ногу. Мысли возни­кали и уплывали как придорожные кус­ты в вечернем тумане…
Через два дня утреннюю деревню разбудил дыбящий волосы вой собак. В дом охотника заспешили люди.
Похороны, на которые Трифон при жизни отписал из сбережений две ты­сячи рублей, были немноголюдными и тихими. Объявившийся откуда-то даль­ний родственник, хорошо знавший о промысловых успехах покойного, це скрывал недовольства Трифоном Ива­новичем. В завещании тот указал, что сорок без малого тысяч рублей после его смерти поступают в распоряжение соседки Филипповой на обучение ее де­тей. Родственник, не найдя указаний о доме, продал его на дрова. Собак при­ютили соседские ребята.
Приближалось время первых искусст­венных спутников Земли, нелепо деше­вых домов в здешних краях и случай­ных охотников в окрестных лесах. А удачи и роковая оплошность старого Трифона на охоте еще долго будут жить полулегендой, нолубылью миру в поученье.

Капитан 1 ранга Н. Ступников
“Охотник” №1 — 1992

Назад к содержанию.