Получив разрешение на добычу куницы, я с нетерпением ждал благоприятной для этой увлекательной охоты погоды. Была нужна ночная пороша, которая укрыла бы старые следы зверей и оставила лишь ночные. Мое нетерпение подогревалось еще и особым любопытством к зверьку. Куница является родственницей знаменитого таежного соболя. В Древней Руси до появления денег долгое время их роль выполняли шкурки куниц — «куны». Мех куниц относится к благородным мехам и при частых капризах и изменчивости моды не модным не бывает.
Добыча куницы интересна не только ценностью меха, но и трудностью охоты. Ее ночной образ жизни, способность одинаково быстро передвигаться, как по земле, так и по деревьям, прятаться в дуплах, в крупных гнездах птиц на деревьях, в лабиринтах корней делают ее завидным трофеем, даже для опытного охотника.
…Раннее утро порадовало меня ровной, мягкой порошей. И едва забрезжил рассвет, как я, взяв западносибирскую лайку Фартика, уже скользил на широких охотничьих лыжах в лес. Мы прошли еловые молодняки и моховое болото, осиновую рощу и гряду соснового бора, но все безрезультатно. Фартик облаивал белок, но всякий раз я отзывал собаку, и мы упорно шли все дальше и дальше в глубь леса. Наконец на краю ельника я обнаружил на снегу крупные парные следы куницы. Они очень характерны, и их невозможно спутать со следами других зверей. Следы зверька не очень вдавлены в снег, как бы расплывчаты, без четкого отображения подушечек и коготков. К зиме подошвенная часть лап сильно обрастает упругими волосками, которые помогают зверьку быстро передвигаться по глубокому и рыхлому снегу.
Пока я рассматривал след, одновременно отдыхая, Фартик по следу убежал в глубь ельника. Вот он дважды неуверенно тявкнул и умолк. По опыту прежних охот я уже знал, что так ведет себя мой пес, когда куница повершилась, и теперь молча обследует местность, ища выходной след. Если лай не повторится, значит, куница спустилась на землю, и опытный пес продолжает ее молча преследовать по следу. Вскоре раздался звонкий азартный лай моей собаки, и я поспешил к ней. Фартик лаял на высокий толстый осиновый пень. С ружьем в руках я тихо обошел вокруг пня, внимательно осмотрел его, но ни следов на снегу, ни других признаков пребывания здесь куницы не обнаружил. Лишь ближе к слому на пне виднелось темное отверстие дупла, выдолбленное самым крупным дятлом — желной.
Я достал из рюкзака топор и, держа в левой руке готовое к выстрелу ружье, стал обухом стучать по пню. От ударов пустотелый пень вздрагивал и гудел, эхом преумноженных ударов отзывался дальний сосновый бор, сверху мне на голову и плечи сыпалась труха, при этом Фартик лаял еще азартнее, но из дупла никто не показывался. Тогда я стал подрубать топором пень, он был гнилым и вскоре с шумом, подняв снежную пыль, грохнулся о землю. Фартик бросился к дуплу и, сунув туда нос, с лаем и каким-то неистовством стал грызть зубами древесину вокруг отверстия. Я заглянул в темноту дупла и заметил там шевельнувшийся клочок шерсти. Быстро забив отверстие толстым обломком сука, я с облегчением вздохнул и усталый опустился на пень. Теперь поспешность не нужна, куница была надежно пленена. И я, приставив к стоявшему рядом дереву ружье, стал строить план — как добыть ее. Нужно было кончиком топора прорубить над местом расположения куницы узкую продольную щель, через которую и попытаться добраться до нее. Но как только я начал прорубать щель, из разлома пня выскочила крупная, пушистая юркая куница и прыжками понеслась к ельнику. Фартик, взвизгнув, бросился за ней.
Куница, вскочив на ствол ближайшей ели, с ходу, стремглав устремилась к ее вершине, а я, схватив ружье, приготовился к выстрелу. Вот в вершине мелькнуло что-то рыжеватое и тут же грянул выстрел. С верхних ветвей посыпался сбитый дробью снег. Он потревожил пласты снега на нижерасположенных ветвях — и целый снежный поток рухнул на землю. Из этого снегопада Фартик в прыжке выхватил падающего зверька, стиснул его зубами, бросил на снег и с лаем умчался в глубь ельника. Удивившись странному поведению собаки, я подбежал к месту падения зверька и остолбенел от удивления… на снегу лежала не куница, а серенькая с ярко-рыжим хвостом белка, называемая охотниками «сосновкой». Куница является злейшим врагом белок, она их ловит в основном в ночное время в их гнездах, и поэтому, оказавшись на одной ели с куницей, белка стремглав бросилась удирать от нее, но по ошибке попала под мой выстрел. Разочарованный трофеем, я с сожалением сунул белку в карман рюкзака и поспешил на лай Фартика.
Пес бегал около вековой ели и лаял. Рядом стояли еще с десяток таких же высоких и густых ее сверстниц, ветви их касались друг друга и невозможно было в их плотной массе рассмотреть зверька. Напуганная выстрелом и преследованием собаки куница затаилась где-то в вершине одной из елей, и теперь никакая сила не смогла бы выгнать ее из убежища.
Усталые и довольные незабываемыми мгновениями охоты, но одновременно и разочарованные ее результатами, мы с Фартиком направились к дому.
— Ничего, Фартик,— успокаивал я себя и его,— еще улыбнется нам охотничье счастье…
Пес понимающе смотрел на меня и помахивал в ответ хвостом.
Ночь выдалась тихой и звездной, а под утро ударил тридцатиградусный мороз. В такую погоду нежелательно охотиться с собакой, так как следы зверька на морозе быстро теряют запах, а собака, в азарте вдыхая морозный воздух, может повредить чутье. Но разве усидишь дома, когда упущенная на охоте куница снится ночью и охотнику и его собаке?
И вот ранним утром Фартик, привязанный на длинном поводке за поясной ремень, уже тащит меня на лыжах по вчерашней лыжне в знакомый ельник. Я делаю большой круг вокруг ельника и натыкаюсь на следы куницы, уходящие по моховому болоту к дальнему сосновому бору. Спущенный с поводка Фартик, уткнув нос в уже изрядно остывшие следы, без заметного азарта пошел по ним. Вот куница сделала длинную петлю по болоту, и пес прошел по ее следу, а затем она удалилась в сосновый бор. Там куница часто петляла, подходила к толстым деревьям и, словно что-то высматривая наверху, удалялась. Видимо, мороз донимал зверька, и он высматривал место дневки в кронах толстых деревьев. На краю сосняка и ельника куница забралась на толстую сосну, а Фартик, встав на задние лапы и упершись передними в дерево, взлаял несколько раз и ушел на поиск. Я стал осматривать деревья в надежде обнаружить место возможной дневки зверька, но ничего подозрительного не нашел. А мороз крепчал. В лесу стояла полная тишина, изредка прерываемая громким постреливанием деревьев, звонким стуком дятла в сухой сук сосны, да скрипом моих лыж. Невдалеке тявкнул Фертик и смолк. Поспешив к нему, я увидел на краю болота у ельника возвышающуюся широкую кочку, вокруг которой на снегу было множество следов лесного хоря. Три норки, проделанные в снегу хорем, вели с разных сторон под кочку. Одну норку с азартом лапами раскапывал Фартик, помогая зубами вырывать из мерзлой земли попадающиеся на пути корни. Отчаявшись найти куницу и изрядно продрогнув на морозе, я рад был и хорю. Положив под стоявшее в стороне дерево рюкзак и прислонив к нему ружье, совершенно ненужное при охоте на хоря, я вырубил тонкую палочку и заострил ее конец. Теперь вся охота на хоря заключалась в том, чтобы выгнать его из убежища. Успех же полностью зависел от мастерства, проворства и злобы собаки. Посмотрев на старые шрамы на носу собаки от укусов норок и хорей, я проникся уверенностью в поимке и этого зверька.
Фартик упорно продолжал раскапывать снег и мерзлую землю, а я засунул заостренную палочку во второй вход под кочку и стал шуровать ею в корнях.
Из-под кочки вместо хоря выскочила куница и прыжками помчалась к ельнику, а Фартик огромными прыжками молча стал ее догонять. Мне казалось, что он вот-вот ее настигнет, но юркий зверек всякий раз, крутанув вокруг ствола дерева, отрывался от собаки на некоторое расстояние, так как Фартик этот же путь вокруг ствола дерева проделывал по большому кругу, и вскоре они оба скрылись в ельнике. Оттуда донесся удаляющийся лай Фартика, и я понял, что теперь пес преследует куницу, стремительно прыгающую с дерева на дерево. Когда с ружьем в руках на лыжах я подошел к нему, он бегал среди столетних елей и лаял вверх. Огромные ели, увенчанные гирляндами золотистых шишек, торжественно, не шелохнувшись, стояли вокруг нас и, словно молчаливые свидетели, хранили великую лесную тайну — место нахождения зверька. Ругая в душе и хоря, и свою беспечность, и забытый в азарте прошлых охот опыт, когда в сильные морозные дни мы добывали куниц из укрытий на земле под снегом, подгоняемые трескучим морозом, мы поспешили в теплый домик на краю деревеньки, чтобы длинным морозным вечером еще и еще раз вспомнить подробности отдельных эпизодов неудачной охоты.
Ленинградская погода характеризуется быстрой, резкой изменчивостью. К утру мороз выдохся и сменился оттепелью, Фартик упорно тащил меня на лыжах уже по проторенной лыжне. Решив к поиску куницы сразу же привлечь собаку, я спустил Фартика с поводка, и он с радостью умчался вперед.
Вот послышался его лай в сосновом подлеске и на край болота не спеша вышла лосиха с крупным теленком, В стороне, преграждая путь лосенку, лаял Фартик, а лосиха ходила и возбужденно посматривала на собаку. Заметив меня, лоси, сопровождаемые Фартиком, убежали в глубь леса. Настроение у меня упало, охота на куницу грозила сорваться. Лай Фартика слышался все дальше и дальше, и тут я увидел на снегу следы куницы и решил ее тропить и попытаться обнаружить зверька в его дневном убежище. Куница ночью в поисках пищи обследовала много укромных мест на земле, несколько раз поднялась на деревья, проверив там дупла дятлов, прошла верхом, прыгая с дерева на дерево. Я упорно шел и шел за нею, выправляя след, делая круги, обрезал ее петли и двойки, высматривал на снегу сбитые ею хвойники и соринки при прыжках в кронах деревьев.
Вот куница в очередной раз поверши- лась на ель, а выходного следа не было. Напротив стояла старая толстая сосна с широким дуплом и большим птичьим гнездом в кроне. Где прячется куница? В теплом дупле или в холодном гнезде?
А может быть, она по вершинам деревьев ушла в густоту елового леса? Жаль, что нет рядом Фартика, он помог
бы разгадать эту загадку своим чутьем. Надеясь проверить наличие зверька в гнезде, а также выстрелом вызвать собаку, я вскинул ружье и выстрелил по гнезду. И тут же из него выскочила куница и, приземлившись за мелкими елочками на снег, удрала в чащу леса.
Все произошло так быстро, что я не успел выстрелить в зверька из второго ствола. Подойдя к месту падения куницы на снегу, я увидел капельки крови. Зарядив ружье, я быстро заскользил на лыжах по следу, надеясь, что она убегает вгорячах, но вскоре может ослабеть и остановиться. При каждом прыжке зверька на снегу оставалась алая бусинка крови. Я шел и шел по следу, а куница не спеша уходила. Местами она топталась на месте некоторое время, тогда несколько алых бусинок оставалось на снегу. Куница, словно заяц, ходила по снегу и ни разу не пыталась скрыться в кронах деревьев. Я уже изрядно устал, а невидимая куница с прежней ловкостью уходила от меня.
От усталости я плюхнулся на пень и прислушался. Лая собаки не было слышно, но вдруг сбоку в кустах мелькнула на снегу ее рыжая шуба и долгожданный Фартик с непомерно длинным высунутым языком, жадно хватая ртом снег, подбежал ко мне, и весь его довольный вид говорил, какую погоню он устроил лосям. Я тут же показал след куницы, собака сразу же преобразилась и, молча, прыжками умчалась по следу. Вскоре раздалось неуверенное потявкивание, а затем сплошной злобный лай. Подойдя к собаке, в кроне ели я заметил круглое гнездо белки, построенное из мелких веточек. После выстрела из гнезда стремглав выскочила куница и распласталась в воздухе с вытянутыми лапками и хвостом, а Фартик в прыжке на лету поймал зверька и тут же раздался пронзительный визг собаки. Куница мертвой хваткой вцепилась в нос пса, а тот, тряся и тиская ее зубами, пытался оторвать от морды. Когда я поднял со снега куницу, осмотрел ее, то обнаружил лишь одну ранку на пальцах задней лапки, а заряд дроби второго выстрела прошел мимо цели, и только Фартик помог добыть зверька. Разгадка необычного поведения куницы заключалась в том, что стрелянная в гнезде на сосне она опасалась подниматься туда вновь, да и рана на лапке не позволяла уверенно передвигаться по деревьям. Кроме того, преследователь оказался тихоходным и не наступал ей на пятки, что позволяло зверьку чувствовать себя в безопасности на земле. Как только к погоне подключился Фартик, куница вынуждена была тут же повершиться, спрятавшись в первое же попавшееся на пути гнездо белки.
Отдохнув и скормив в награду собаке свой обед, я направился к дому. Фартик, несмотря на припухший нос, чувствовал себя победителем, вилял баранкой хвоста и, радостно подпрыгивая, пытался лизнуть меня в лицо.
М.Яковлев
“Охота и охотничье хозяйство” №4 – 1993