Пути охотничьего собаководства. – Сипейкин В.

В охотничьей периодике всё чаще встречаются материалы с рассмотрением перспектив охотничьего собаководства страны. Назову статью «Охотничье собаководство России» Л.А. Гибет (РОГ №24(984) от 5.6.2013 г.), интервью, данное М.Г Кузиной корреспонденту РОГ («К сотрудничеству готовы» — №30(990) от 17.7.2013 г.), далее — этих же вопросов касается Н. Сорокин в статье «Осторожно: параллельный мир» (РОГ №29(937) от 11.7.2012 г.).
Если упомянутые авторы рассматривают будущее нашего собаководства как продолжение существующих в стране традиций, то эксперт РКФ-FCI А.М. Брагин советует от них вовсе отказаться и работать только по правилам FCI. Брагин очень активен в проповедовании этой идеи — за последние месяцы им помещены четыре публикации — две в РОГ («История ошибок не прощает» № 22(982) от 22.5.2013 г.), эта же статья напечатана, только без сокращений, в майском номере газеты «Охотник и рыболов Поволжья и Урала», и два интервью — в РОГ №31 (991) от 30.7.2013 г. («Лица новые — проблемы старые») и в августовском номере «Охотник и рыболов Поволжья и Урала». Поскольку откликов в прессе на указанные статьи я не встретил, попытаюсь высказать своё мнение по поднятым автором вопросам. При чтении статей нельзя не заметить массы противоречий. Он пишет: «За прошедшее столетие российские охотники-собаководы сумели отойти от западных веяний и получили охотничьих собак гармонично развитых, с отличным экстерьером и прекрасными рабочими качествами…»; далее: «охотничье собаководство России не разделялось на «выставочных», «полевых» и «спортивных», которое преобладает во всей Европе и Америке», ещё ниже: «Много нареканий по конкурсу «Бест ин шоу» на сертификатных выставках РКФ-FCI. Мне, судье РКФ-FCI, тоже не всё нравится, но что делать, если этим пользуются 80 стран Мира, членов FCI». Чуть дальше читаем: «в системе РКФ беспредела и безобразий ничуть не меньше, чем в системе РОРС». Казалось бы — из всего сказанного следует сделать вывод, что нам и дальше надо продолжать работать по своим правилам, не оглядываясь на «порочный» Запад. Как ни странно, вывод у автора абсолютно противоположный: «РОРС… надо перейти на международную… систему выставок, вернуться к традиционным классам, исключить возрастные группы, изменить племенное положение и, если уж не могут обходиться без бонитировки, то изменить и её, но в соответствии с принятыми во всём мире классами. Т.е. все переделать, в соответствии международных норм» (орфография и стилистика отрывков сохранены — В.С.).
Причину, по которой автор собирается всё поменять, из этих его публикаций понять невозможно. «Этим пользуются 80 стран Мира, членов FCI» — странный довод, — говорят, если один баран из стада бросается в пропасть, то за ним бросается всё стадо. Может быть прежде, чем прыгать, нам всё же следует подумать, — не уподобляться баранам.
И далее: «Вот один наглядный пример, для чего надо менять эту «лысенковскую» систему. Взять положение о племенной работе РОРС. К ветеранам там относятся собаки с 10 лет, а во всём мире с 8 лет, годных для воспроизводства. Если взять один человеческий год жизни за 7 лет собачьей,.. то получается, по положению РОРС, что бабушка в 70 лет ещё может воспроизводиться, т.е. рожать детей». Отметим, что в «Положении» о племенной работе, по которому работает РОРС, нет «класса ветеранов», но оговаривается, что «к разведению допускаются племенные кобели и суки в возрасте… до 10 лет на день вязки». Не знаю, как насчёт семидесятилетней бабушки, — в прессе было сообщение, что, кажется в Бразилии, родила 63-летняя женщина, — но из практики знаю, что девятилетняя гончая выжловка и двенадцатилетний выжлец способны давать потомство. Так что «положение РОРС» отражает действительность. Для верности «залез в Интернет» и в источнике eyorkie.uzoz.ru/forum/48-850-4 нашёл подтверждение: «Предельный возраст для использования в племенном разведении: сук до 9-ти лет, кобели — без ограничения возраста». В охотничьем собаководстве обычно только к 6—8 годам определяется производитель с ценной наследственностью (дающий потомков с ценными рабочими и экстерьерными качествами), поэтому важно хотя бы два-три лишних года использовать его в вязках. В декоративном собаководстве, где целью является только улучшение экстерьера, собака после 8 лет не интересна, ведь она выглядит не столь элегантно, как во цвете лет.
Брагин не без оснований проводит параллели между охотничьим собаководством дореволюционной России и западноевропейским, но не замечает существенных отличий. Охотничьи собаки для жизни народов России имели гораздо большее значение, чем для Европы по двум причинам. Первая — значительная часть населения России жила и до сих пор (полностью или частично) живёт за счёт охоты, в том числе за счёт охоты с собаками. Сама обширная территория России образовалась присоединением территорий для сбора с местного населения ясака в виде пушнины. Недаром первыми денежными единицами древней Руси были «куны», то есть куньи шкурки. Вторая причина — необходимость борьбы с опасными для людей хищниками: медведями, волками, рысями, росомахами, а до конца XIX века также с тиграми и барсами. На Западе этих зверей нет уже много столетий. Кроме культуры охоты промысловой в России несколько столетий существовала комплектная охота с гончими и борзыми, на западе культуры такой охоты не было — там существовали другие традиции. Добывание пушнины, охота на хищных зверей требовала охотничьих собак — лаек, гончих, борзых — отличных от охотничьих собак Европы в первую очередь наличием специфических охотничьих качеств, а кроме того — приспособленных к климатическим условиям России. В конце девятнадцатого и начале двадцатого столетия в стране появились люди, которые поняли необходимость перевода наших отечественных, возникших естественным путём, пород собак к заводскому их разведению с целью сохранения заложенных в них ценных охотничьих качеств. Назову А.А. Ширинского-Шихматова, М.Д Дмитриеву-Сулиму, Н.П. Кишенского, Л.П. Сабанеева.
Теперь насчёт упоминаемой Брагиным «лысенковщины», как он окрестил бонитировку. Сайт «Гончие России» издал книгу В.В. Луканичева «По малику, но в пяту». Василий Васильевич Луканичев — эксперт Всероссийской категории по гончим, держал охотничьих собак с двадцатых по семидесятые годы прошлого века, при написании названной книги он пользовался архивами, трудами известнейших собаководов, так что все свои выводы обосновывает документально. Как и Брагин, он критикует отечественное охотничье собаководство, но… с противоположной Брагину стороны.
Рассмотрение дел в собаководстве он начинает с первых лет Советской власти. Страна после окончания гражданской войны оказалась в международной изоляции, ей срочно требовалась валюта для закупок оборудования для целей электрификации, индустриализации, обеспечения обороноспособности. Одним из постоянных и возобновляемых источников валюты для России в течение тысячи лет была пушнина. В создавшихся условиях большевики не могли не понять, что развитие охотничьего собаководства является государственным делом. Луканичев пишет: «Охота и охотничье хозяйство в нашей стране стало отраслью народного хозяйства. Их развитие осуществляется в интересах государства и трудящихся под общим государственным руководством». А вот его высказывание об охотничьем собаководстве времён Отечественной войны: «С большим волнением вспоминается тяжкая година военного 1943 года. К сердцу Родины — столице нашей страны подошли полчища фашистов. Миллионы людей, истекая кровью, недоедая и недосыпая, вели смертельный бой с врагом. А чуть в стороне от фронта, в тенистом парке ВПВРЗ (в Вологде — В.С.) проходила выставка охотничьих собак. Правительственным распоряжением породные охотничьи собаки были приняты на паёк из государственных запасов хлеба. То была мудрая предусмотрительность — забота о национальном достоянии, а в конечном счёте — уверенность в победе над врагом».
В 20-е же годы для того, чтобы навести порядок в заготовке пушнины и обеспечить её поступление государству, был создан Всекоохотсоюз, а для упорядочения племенного дела в охотничьем собаководстве в Москве 1—5 декабря 1925 года был проведён I Всесоюзный кинологический съезд. Луканичев цитирует отрывок из правил выставок, принятых на съезде: «Общей задачей выставок собак является учёт и отбор производительных сил в кровном собаководстве, необходимых для развития и поддержания его на должной высоте, путём наглядно сравнительного выявления достоинств и недостатков собак по внешности, с оценкой их на основании наличия или отсутствия в экстерьере качеств, отвечающих стандартным требованиям». Казалось бы всё правильно, всё логично.
Но Луканичев отмечает отсутствие в этих правилах требований к наличию охотничьих качеств собак. Он цитирует высказывание известного заводчика гончих В.А. Селюгина (журнал «Боец-охотник», 1934 год): «Выставочных красивых гончих становится больше, а настоящих гонцов всё меньше и меньше. Основные причины две: увлечение выставкой, экстерьером в ущерб её полевому досугу (пример, когда держат нерабочую собаку для выставок), и гончие обращаются в «собак роскоши», как пудель, бульдог и т.п.». Как видим, второй причиной Селюгин называет превращение охотничьих собак в комнатных.
Далее Луканичев приводит слова А.И. Эмке, одного из организаторов I-го кинологического съезда, судившего гончих и лаек как до революции, так и в годы Советской власти, эти слова взяты из отчёта о Вологодских испытаниях гончих 1940 года: «Полевые испытания — это проверка формации породы. Всё, что не содержит внутренних талантов и способностей, отметается. Гончая, получившая высшую экстерьерную оценку и высший балл, обязана пройти испытания её внутренней структуры — без этого она не может вступить в семью заводского материала».
На основании собственного опыта и документов Луканичев делает свой вывод о том разделении на классы и том методе ведения пород, которые ныне так расхваливает Брагин: «После I съезда на протяжении 26 лет породность гончих определялась на выставках по внешнему осмотру собаки…. Такова суть порочного метода племенной работы с породой гончих, принятого съездом». Заметим — всё сказанное в отношении гончих можно смело отнести ко всем породам охотничьих собак. 26 лет здесь — время от I съезда кинологов 1925 года до введения бонитировки охотничьих собак в 1951 году.
Далее, опять же на основании документов, Луканичев освещает историю введения бонитировки. Следует разочаровать господина Брагина: к борьбе с менделизмом-морганизмом бонитировка не имеет отношения, мало того, положительные результаты введения бонитировки можно объяснить только с позиций генетики. Ведь отбор производителей по качеству полученного от них потомства с учётом качеств предыдущего поколения и есть генетика в действии, её применение в практике собаководства. Так что, ратуя за отмену бонитировки, Брагин показывает себя последователем Лысенко, основа учения которого сводится к тому, что наследственность меняется под воздействием внешней среды, а не отбором производителей с нужным набором генов. Как бы ни было, бонитировка благополучно пережила и расцвет «лысенковщины» 1948—1964 годов и последующее возвращение к научным методам зоотехнической науки. Именно 60 лет работы по этим правилам позволили Брагину сегодня говорить о достижениях охотничьего собаководства России (см. цитаты, приведенные выше).
Вопрос о введении бонитировки охотничьих собак был поднят на кинологическом совещании 1947 года на основании доклада профессора П.А. Петряева «Научные основы и практическая организация племенного дела в охотничьем собаководстве СССР». Был разработан проект постановления о введении бонитировки, но на данном совещании проект не был принят.
Луканичев приводит в своей книге выдержки из проекта. Повторим некоторые из них:
«3. Основными мероприятиями племенного дела в спортивном охотничьем собаководстве совещание считает:
а) расширение практик полевых испытаний всех пород собак;
б) устранение односторонности подбора по экстерьеру путём введения комплексной бонитировки спортивных охотничьих собак по происхождению, экстерьеру, рабочим качествам и потомству;
в) издание племенных книг охотничьих собак, соединенных с бонитиро-вочными книгами;
г) снабжение высокоплеменным материалом случных пунктов и охот-ников-промысловиков в целях повышения кровности промысловых собак;
д) введения единой племенной документации.
4. Для устранения односторонности отбора и подбора собак только по экстерьеру, или только по рабочим качествам необходимо введение единой комплексной бонитировки собак по происхождению, экстерьеру, по продуктивности (охотничьи качества) и по качеству потомства».
Комментируя отрывок, Луканичев говорит: «предложения, изложенные автором проекта, были, конечно, разумны и безотлагательно необходимы». Далее он возмущается, что они не были приняты кинологическим совещанием в 1947 году (были приняты правила по докладу А. П. Мазовера, где собаки делились на 10 классов) в результате чего ещё четыре года работа велась путём отбора по экстерьеру. Далее он пишет: «несмотря на то, что консерваторам в собаководстве удалось провалить вполне разумное и необходимое положение П.А. Петряева о внедрении в воспроизводство охотничьих собак научно-зоотехнических правил племенной работы, … элементы разумной, комплексной оценки собак в обход установленной практики пробивали себе дорогу». Окончательно бонитировка охотничьих собак была введена приказом по Главному управлению охотничьего хозяйства при СМ РСФСР от 26.5.1951 г. №87.
Как считает Луканичев, мало принять хорошие правила экспертизы -надо отстаивать их применение. Зачастую люди, ответственные за ведение пород, разными средствами подменяют отбор производителей с выдающимися охотничьими качествами отбором среди тех собак, которые хорошо смотрятся в ринге. Например, уже в 60-х годах были приняты правила проведения выставок, о которых Луканичев пишет: «Новыми правилами выставок и бонитировки за экстерьер «отлично» стали давать 40 баллов, вместо 30, а за «очень хорошо» — 30 баллов вместо 25. При этом условии стандартные пустоцветы при самых посредственных дипломах оказались на первых призовых местах выставок». Действительно, в последующих Правилах, включая Правила 1985 года разница между дипломом 1-ой и 2-ой степени составляет 5 баллов {40 и 35 соответственно), тогда как разница баллов между оценками «Отлично» и «Очень хорошо» — 10 баллов {40 и 30 баллов соответственно). В результате: имей хороший экстерьер и будешь первой по бонитировке по сравнению с более работоспособной, но менее красивой собакой. Отметим, что для гончих в 1993 году, по предложению комиссии РФОС по гончим под председательством Р.И. Шияна, вернулись к бонитировке 1951 года, это решение было подтверждено в 2005 и 2009 годах. При этом скачок баллов между дипломами I-ой и II-ой степени равен скачку между «Отлично» и «Очень хорошо». Думаю, следует такое положение распространить на все породы охотничьих собак.
В последнем интервью для РОГ Брагин на вопрос, почему произошёл раскол в охотничьем собаководстве, практически ушёл от ответа, но сказал: «А.А. Улитин, председатель правления РОРС, активно помогал Ерусалимскому в создании РКФ». Насколько я помню, при создании РКФ мнений не только охотников, но и областных обществ охотников никто не спрашивал, — просто Улитин объявил председателям правлений, что общества теперь входят в РФОС. Единственное общество, возразившее по этому поводу и отказавшееся признать такое «вступление» было Московское общество охотников. Как показали события последних лет, они были абсолютно правы, поскольку с уходом Улитина началась борьба двух организаций, и как следствие — то положение о взаимном непризнании родословных документов конкурирующими организациями, о которых говорил в вышеупомянутой статье И. Сорокин. При вступлении в РФОС не раз говорилось, что FCI не вмешивается в работу национальных ассоциаций собаководов, а единственно чего от нас требуется – провести хотя бы одну выставку по правилам FCI. Сейчас же устами Брагина нас в очередной раз пытаются запихнуть в те правила, которые были отброшены как не удовлетворяющие потребностям российского собаководства ещё 60 лет назад.
В заключение приведу слова кандидата биологических наук, эксперта Всероссийской категории А.Г. Евреинова (статья «Из истории охотничьего собаководства» в сборнике «Охотничье собаководство. Кинология», Москва, «Товарищество научных изданий КМ К», 2012 г.): «ко второй половине прошлого века в российском охотничьем собаководстве сложилась система, в значительной степени базирующаяся на зоотехническом фундаменте и полностью впитавшая в себя тысячелетние, присущие только ей, традиции русской охоты с собаками и опыт отечественных охотников-собаководов. Основные принципы этой системы таковы: неразрывность охотничьего собаководства и охоты; единство породы, исключающее её деление на полевую и выставочную ветви; четкая племенная направленность всех мероприятий (выводок, выставок, полевых испытаний и состязаний). В целом эта система и направленность охотничьего собаководства отвечает потребностям охотников и по ряду параметров стоит на более высоком уровне, чем в других странах». И далее: «Надо помнить, что в большинстве случаев не нам, а им {европейским собаководам — В.С.) есть чему у нас поучиться. А хранить и развивать наши традиции и сохранять нашу национальную гордость — российское охотничье собаководство — святой долг каждого российского собаковода!»

Сипейкин В., эксперт Всероссийской категории, г.Тверь
“Охота и охотничье хозяйство” №4 – 2014