Приближается тысячелетие охотничьего собаководства на Руси. Срок этот можно отсчитывать от первого, документированного фресками храма Софии Киевской (1012—1024 гг.), изображения лаек и гончих, работающих по зверю. С чем придем мы к этой дате? Известный американский охотничий писатель Р. Барлоу в статье, посвященной появлению в США привезенного из России ирландского сеттера Руслана, опубликованной в журнале «Америкен Хантер», писал: «Что-то мы (американцы) потеряли в наших ирландцах, что-то русские сумели сохранить и при царях, и при комиссарах». Сумеем ли мы сохранить это «что-то» и при «демократах»?
Базой, на которой строилось и строится отечественное охотничье собаководство, являются тысячелетние традиции русской спортивной охоты с собаками. Эти традиции охоты как «забавы молодецкой» начали складываться еще во времена превращения «лова», то есть промысла, в «охоту», в которой наряду с добычей целью стало и получение эстетического удовольствия. Уже тогда возникло стремление не просто добыть зверя или птицу, но добыть его красиво, в честной спортивной борьбе «по правилам». Первым, кто заявил об этом, был Киевский Великий князь Владимир Мономах, внук Ярослава Мудрого, строителя Софии.
Понятие и представление о «правильной охоте» прошли через все тысячелетия — с X по XX век и сохранили свою силу и поныне. Принципы «правильной охоты» вошли в плоть и кровь охоты с собаками, начиная от псовой охоты. Суммируя их, П. М. Мачеварианов в своей классической книге «Записки псового охотника Симбирской губернии» пишет: «Истинный псовый охотник… смотрит на охоту, как на науку; строго держится всех ее правил, соблюдение которых и составляет гармонию, порядок и доставляет удовольствие в охоте. Он… считает наслаждением травлю зверей. Но все-таки он любит собак несравненно более, нежели собственно травлю. С каким неусыпным вниманием печется он о воспитании щенков и заботится о сохранении той породы собак, которая вмещает в себя все необходимые наружные и полевые достоинства».
Это высказывание П. М. Мачеварианова как нельзя лучше излагает суть отечественных традиций охотничьего собаководства. Сложившись в псовой охоте, они перенеслись в возникшую позднее охоту ружейную. На их базе в XIX веке окончательно сформировалось русское направление охотничьего собаководства. Для него характерны: неразрывность охотничьей собаки и охоты, сочетание красоты экстерьера и продуктивности полевого досуга собаки, ясная племенная направленность всей работы. Эти принципы российскими охотниками- собаководами и кинологами были приложены не только к исконно отечественным породам — борзым, гончим, а позднее и лайкам, но и к нашедшим в России свою вторую родину английским и немецким легавым и спаниелям.
Неразрывность, единство пород охотничьих собак требует непременного сочетания типичного для каждой данной породы экстерьера и высоких полевых качеств. На эту сторону дела особое внимание обращали крупнейшие кинологи конца XIX — начала XX века: А. В. Столяров, К. В. Мошнин, О. В. Пенский и В. В. Де-Коннор. Вот, что пишет об этом А. В. Столяров: «С учреждением в России испытаний наши любители стали гораздо строже относиться к полевым достоинствам своих собак; некоторые вдались даже в другую крайность и выводили собак исключительно полевых, совершенно забыв про внешность,— явление заметное и на Западе, где полевые собаки тоже резко отличаются от выставочных, и победители на испытаниях и выставках встречаются довольно редко. Задача наших обществ — исправить это». Попытки ряда предпринимателей завести в это же время в России питомники, разводящие чисто выставочных, «красивых» собак,— питомники Н. А. Гека, В. А. Маллама, псарня «Успех» провалились, не найдя поддержки охотничьей общественности».
Требование неразрывности собаки и охоты, красоты и продуктивности, выставки и поля давно уже заставили наших охотников-собаководов и кинологов ко всем сторонам охотничьего собаководства подходить с точки зрения породного племенного разведения, основанного на зоотехнических принципах. Соблюдение этого требования позволило нам избежать расщепления пород охотничьих собак на полевые и выставочные линии, против чего всегда боролись наши кинологи и вред чего сейчас, по словам американского заводчика ирландских сеттеров профессора Куртиса Коннора, осознали и на Западе. Таким образом, сложилась у нас та система охотничьего собаководства, которая существует сейчас и которая позволила сохранить то самое «что-то», поразившее Р. Барлоу — классификация групп пород охотничьих собак по их полевому досугу, цель и методы полевых испытаний и проведения выставок, способы отбора и подбора производителей и общественный характер породного разведения, корректирующий далеко не всегда кинологически грамотную деятельность отдельных заводчиков.
Полевые испытания, возникшие еще в XVIII веке в виде неофициальных садок борзых на злобу и на резвость и получившие в конце XIX века официальный статус, почти сразу же после своего начала приобрели четкую племенную направленность. Известный русский охотник-собаковод А. И. Чевакинский уже в 1889 г. писал: «Цель полевых испытаний, с одной стороны, состоит в том, чтобы показать, какая порода собак лучше удовлетворяет требованиям современной русской охоты, а с другой стороны, чтобы указать тех победителей, от которых охотник может получить заведомо кровную полевую собаку». На современном языке это звучит так: полевые испытания проводятся для выяснения природных качеств собаки в целях ее племенного использования. В настоящее время полевые испытания всех групп пород охотничьих собак проводятся с индивидуальной расценкой каждой собаки по 100-балльной шкале, в которой на каждый элемент, составляющий работу собаки, отводится определенная квота баллов. Для элементов, особенно существенных для каждой из групп пород (борзые, гончие, лайки, норные, легавые и спаниели), установлены минимумы, которые, так же как и общую сумму баллов, необходимо набрать для получения диплома.
Одиночная балльная расценка по элементам работы дает возможность сравнивать между собой собак, никогда не встречавшихся в поле, например предков и потомков, что крайне важно для племенного дела. Становится возможным производить подбор пар производителей с целью улучшения или исправления определенных рабочих качеств — резвости, вязкости, чутья и пр.
Сложнее обстояло дело с оценкой экстерьера на выставках охотничьих собак. Российские эксперты довольно быстро отказались от бытующей на Западе абсолютной оценки одиночной собаки в стойке и приняли сравнительно абсолютный способ оценки собак в движении. Это было связано с тем, что практикуемый на Западе подход, во-первых, не дает видения собаки в целом, и в особенности ее рабочих статей, наиболее наглядно проявляющихся в движении, и, во-вторых, он исключает общий взгляд на состояние выставленного поголовья породы с присущими ему общими достоинствами и особенно недостатками. При западном способе судейства на выставках порода остается вне поля зрения эксперта, что совершенно неприемлемо для традиций нашего охотничьего собаководства. Абсурден с кинологической точки зрения и отбор лучшей собаки выставки из представителей разных пород. В никчемности подобных шоу-мероприятий для охотничьего собаководства мы имели возможность убедиться сами на так называемых всесоюзных выставках собак, состоявшихся в Москве в последние годы и проводившихся по правилам ФЦИ (Federation Cynologic International — Международной кинологической федерации).
Тем не менее элементы этих «шоу» продолжали бытовать на наших выставках еще довольно долго. К ним относилась произвольная, никак не оправдываемая зоотехнически разбивка на классы (открытый, полевых победителей и др.), при которой, с одной стороны, в ринге сводились собаки различного возраста, физиологически не сравнимые друг с другом, а с другой — собаки одного возрастного «ценза» могли судиться в разных классах, что не давало возможности проследить связь между экстерьером и работоспособностью; противоречило принципу единства породы, без разделения ее на выставочных и полевых собак, и принципу охотничьего назначения присуждения наград за чисто экстерьер- ные качества. К тому же и награды иногда присуждались в соответствии с вкусом эксперта.
Окончательно племенную направленность наши выставки охотничьих собак приобрели в 50-е годы, когда вместо условных и зоотехнически не обусловленных классов все биологически сопоставимые собаки стали подвергаться экспертизе в одном ринге. Зоотехнически оправданный характер получило разделение на возрастные группы — младшую (10 мес. — 1,5 года), среднюю (1,5 года — 3 года) и старшую (3 года — 10 лет). В самом деле, 10 мес. — это средний для разных пород срок полового созревания, 1,5 года — окончание роста костяка в длину, 3 года — окончание формирования собаки после первой вязки. Достаточно подробное описание экспертом каждой экспонированной собаки — бесценный материал для племенной работы даже через много лет после ее смерти.
Приоритет, традиционно отдаваемый рабочим собакам, и необходимость поощрять полевую направленность охотничьего собаководства совершенно обоснованно привели к установлению наград только для собак, дипломированных на полевых испытаниях, а возникающая при этом проблема — кому отдавать предпочтение в наградах — была разрешена введением так называемой «бонитировки» или комплексной оценки. Такая система в значительной степени снимает возможность проявления вкусовщины экспертов, отдающих предпочтение какому-то из качеств сравниваемых собак. Принятая у нас методика проведения выставок охотничьих собак наиболее отвечает зоотехническим требованиям и полностью соответствует принципам русского охотничьего собаководства.
Наконец, в качестве последнего штриха, приводящего структуру охотничьего собаководства в полное согласие с тысячелетними отечественными традициями и принципами, в 1964 г. была создана совершенно оригинальная система регистрации племенных собак — Всероссийская родословно-племенная книга, решительно отличающаяся от известных родословных книг (студбуков).
«Нет племенного дела без знания кровей» — это правило российские охотники-собаководы знали с давних времен. Уже первый российский кинолог граф А. И. Орлов-Чесменский (создатель орловских рысистой и верховой пород и породы бойцовых петухов) вел на своих густопсовых борзых подробные родословные и студбуки. Однако, как правильно писал в 1902 г. В. В. Де-Коннор: «Производитель с родословной, в которой есть только клички собак, как бы она ни была длинна, интереса не представляет». Этот недостаток исправляет ВРКОС (ВПКОС), куда записываются собаки, имеющие не только известное происхождение, но и положительную оценку на выставке и полевой диплом, причем данные об оценках и дипломах, а также о появлении классных потомков вносятся в книгу по мере их появления и публикуются в следующих томах. Это дает возможность в гораздо большей степени, чем ранее, представить себе происхождение собаки и те качества, которые несут те или иные «крови».
Таким образом, во второй половине XX века в отечественном собаководстве сложилась самобытная и не имеющая аналогов за границей система, базирующаяся на зоотехнических основах и полностью впитавшая в себя тысячелетние традиции и принципы русской охоты с собаками и опыт отечественных охотников-собаководов.
К сожалению, среди других традиций давно уже существует на Руси и еще одна — при любой возможности оплевывать все свое собственное: науку, культуру, образ мышления и бытия — и призывать ориентироваться на замену всего этого чем-нибудь «из-за бугра». Так и сейчас некоторыми кругами, причастными к собаководству, муссируется стремление втянуть нас во вступление в Международную кинологическую федерацию (ФЦИ), организацию, далекую от нас как по духу, так и по букве.
Что принесет нам членство в ФЦИ? По словам сторонников такого шага, обеспечение централизованного учета, достоверность племенной документации; возможность систематического проведения смотров племенного поголовья на международных выставках и состязаниях, широкого обмена опытом и племенным материалом. Рассмотрим эти аргументы.
Обеспечение централизованного племенного учета и достоверность племенной документации — дело необходимое, однако каким образом в его осуществлении могут помочь международные организации, если не считать Интерпола? Что касается самой международной документации — родословных книг, то по своей содержательности, простой регистрации предков они явно уступают нашей Родословно-племенной книге. Возможность систематического участия в международных выставках и состязаниях была у нас и раньше. Вспомним наши успехи в Брно, Будапеште и других местах. Сейчас они формально стали доступнее в связи с облегчением выезда, однако на самом деле стесняет не отказ принимать наших собак, а материальная недоступность. Что толку говорить о поездках на выставку собак в Париж или Мадрид, если у охотника нет средств отвезти суку на вязку из Москвы в Петербург?
Широкий обмен племенным материалом — вещь, конечно, хорошая. Однако здесь есть две стороны вопроса. Если говорить о собаках отечественных, но они всегда пользовались большим уважением среди охотников на Западе. Именно ирландские сеттера Руслан и Людмила С. Кирквуда (США) и были собаками, вдохновившими уже упомянутого Р. Барлоу заявить: «С появлением в США ирландского сеттера из СССР возникла надежда вернуть наших ирландских сеттеров в клан охотничьих собак». И сейчас из США приходят просьбы подобрать ирландских щенков «тех же кровей». Известны наши собаки и в европейских странах — Германии, Чехословакии, Венгрии, Италии. Завозились и к нам собаки с Запада. К сожалению, случайный подбор материала и огульное, бесконтрольное введение вывозных собак в породу оказались не столь «спасительными», сколь опасными. С ними к нам попали дисплазия у английских и ирландских сеттеров, склонность к завороту кишок у ирландцев, летальные гены у гордонов, крипторхизм у дратхааров, неполнозубость у норных и другие «прелести» — все, чего не было в наших, отобранных в поле и очищенных инбридным разведением популяциях. Да, ввозить свежий племенной материал нужно, только со строгим выбором и последующей серьезной отбраковкой.
Итак, что же осталось от аргументов поклонников ФЦИ? Возможность обмениваться опытом, то есть ездить в Брюссель или Париж? Помилуйте, за чем же дело стало? Выправьте себе общегражданский паспорт и поезжайте с богом, но только не забудьте выучить французский язык, официальный в ФЦИ.
Таким образом, аргументы «за» мы разобрали. Каковы же аргументы «против»?
На наш взгляд, вступление в ФЦИ приведет к разрушению нашего охотничьего собаководства и утрате того, что было создано на протяжении тысячелетий — с X по XX век. Это связано с ликвидацией самостоятельности охотничьего собаководства в силу перехода на классификацию пород по системе ФЦИ, не предусматривающей деления на охотничьи и другие группы пород, но объединяющей лаек со шпицами и прочими, подобными породами, охотничьих терьеров с неохотничьими и т. д. Породы охотничьих собак распадутся на полевые и выставочные линии из-за придания права гражданства так называемым «международным» стандартам, созданным на базе выставочных собак, и из-за превращения выставок в шоу-бизнес, лишающий их племенного значения. Охотничьи собаки будут оторваны от охоты, снизятся стимул полевой проверки и соответственно возможность отбора и подбора производителей по этим критериям, возродится доминирующее значение вкусовщины экспертов в награждении собак. Одним словом, будет выплеснуто за борт все то, за что боролись крупнейшие российские кинологи, создавшие то самое «что-то», чем мы сейчас обладаем, и на что постепенно начинает ориентироваться Запад. Нужно ли нам это? Не стоит ли задуматься, почему ведущие в кинологическом отношении страны — Англия и США — так и не вступили в ФЦИ, а приняли только статус ассоциированных членов, сохранив в значительной степени свою самостоятельность?
И еще один вопрос: «Почему наши «кинодемократы» пошли на этот шаг втихую, без какого-либо обсуждения с охотничьей общественностью? Следует, наверное, обратить внимание на совершенно правильные слова, сказанные в Обращении Всероссийского совета по охотничьему собаководству, подписанном А. Улитиным: «Охотники-собаководы… вправе требовать от наших охотничьих организаций… более ответственного (чем ныне существующий) подхода». Очевидно, что вопрос вступления в ФЦИ до своего решения должен быть подвергнут серьезному рассмотрению охотничьей общественностью. И еще одно. Пора нам перестать быть «Иванами, не помнящими родства», не разрушать то, что уже сложилось в нашем охотничьем собаководстве за тысячу лет, да и к тому же после того, как мы уже убедились, что метод «до основания, а затем…» отнюдь не приводит к наилучшим результатам.
А. Камерницкий
“Охота и охотничье хозяйство” №10 – 1993