Отсутствие стандартов лаек не только затрудняет экспертизу на выставках, но и ставит ее в прямую зависимость от личных вкусов и «практически выработанных взглядов» эксперта.
Эксперт должен, прежде всего, выявить в каждом экспонате примесь кровей чуждых пород, безоговорочно оставляя подобных особей без награды. Задача трудная, требующая обширных познаний в области лайководства и лайковедения.
Существующее мнение, что наши сведения о лайках весьма скудны, не совсем верно. Я бы сказал, наоборот, что эти сведения весьма даже богаты… всевозможными противоречиями, явно ошибочными выводами и личными «принципиальными» взглядами! Охотнику-лайчатнику трудно разобраться и понять, где в них кончается правда и начинается вымысел. И следует при-знать, что, как ни слабо изучена лайка, а все же многие неясности могли бы быть и должны быть изжиты, а противоречия, господствующие среди кинологов-лайчатников и даже среди выставочных экспертов, — ликвидированы.
Мне вспоминается, как в 1925 г. представленные с одной из областных выставок в Москву «победители» были сняты с ринга, как определенные ублюдки, покойным А.А. Ширинским-Шихматовым, — лучшим знатоком коренных типов лаек.
Теперь, например, решено допускать на лесные испытания только «типичных» лаек, — между тем, по мнению некоторых экспертов, «типичных» лаек уже нет (т. к. они все перемешались за последнее десятилетие), а есть только «северные дворняжки». Действительно, ознакомившись с лучшими экспонатами последних выставок, можно сказать, что эти «победители» не могут быть отнесены к безукоризненным по чистоте крови экземплярам.
А. Сарафанов (в № 13-14 «Уральского Охотника» за 1928г.) предлагает поэтому допуск на лесные испытания сделать несколько более свободным и для менее типичных лаек, а именно для получивших награду на выставках не ниже бронзовой медали.
Учитывая, что:
1) ниже бронзовой медали наград, у нас почти нет,
2) лаек, не получивших вообще никакой награды на выставках, весьма незначительный процент, так как призы и награды не всегда даются по заслугам и все еще являются до сих пор лишь поощрительными,
3) что самое понятие о типичней лайке у нас связано в действительности с полу-ублюдком, и
4) что фиксировать общие грубо-поверхностные наружные типичные признаки лаек в метисах (и ублюдках) вообще нецелесообразно, — было бы, мне кажется, наиболее целесообразно при создавшихся условиях или совершенно упразднить выставки лаек, как излишний отвлекающий балласт, или обратить, наконец, серьезное внимание на изучение типов лаек, чтобы путем более точного отбора положить в основу разведения лайки безупречный по крови материал.
Нам нужно уяснить себе, к чему мы идем и к чему стремимся. Не является ли сейчас вся наша работа по сохранению лайки «типичной» работой на «авось да небось»? Во всяком случае можно не без основания сказать, что нам, при существующих принципах лайководства, лайку, ту лайку, знаменитые предки которой своими удивительными охотничьими качествами и свойствами прогремели на весь мир, никогда не сохранить. Будем ли мы придерживаться выставок с их грубым отбором по общему стандарту с последующими испытаниями, или совершенно отбросим выставки и будем отбирать и разводить «рабочих» лаек, — все равно в конечном итоге скрещиваний мы, возможно, через несколько десятилетий и получим новые константные породы лаек, но по составу кровей эти лайки могут быть названы лишь «подлайками», «северными дворняжками», но отнюдь не лайками, так как это будут собаки значительно пониженных охотничьих качеств в сравнении с коренными типами.
Придавая огромное значение выставкам при непременном условии правильной постановки экспертизы на таковых, решаюсь предложить вниманию любителей несколько соображений по поводу некоторых признаков типичности лаек с единственной целью и надеждой сдвинуть — наконец, с проклятой мертвой точки дело дальнейшего изучения и познания лайки.
Надеюсь, что те лица, которых мои заметки прямо или косвенно коснутся, не откажутся, в интересах общего дела и в целях установления истины, обменяться мнениями и знаниями.
Нельзя, конечно, не согласиться с Ф. Ф. Крестниковым, что экспертиза лаек на выставках необычайно трудна и ответственна. В современных условиях приходится судить разнообразные помеси различных разновидностей лайки, собранные на выставке с различных концов нашего обширного севера. При единоличном судействе возможны грубейшие ошибки, и одним из первых мероприятий в этом направлении следовало бы установить коллективное судейство, особенно на выставках крупных центров (областных и выше), при непременном условии расценки экспертами только известных им разновидностей и помесей их между собой.
В то же время, оставляя за судьями право на безапелляционность выводов при экспертизе, мы должны относиться к каждому выводу и определению судьи без слепого преклонения пред его авторитетом, а критически, широко освещая и анализируя результаты экспертизы на страницах охотничьей и кинологической прессы. Только при этом условии можно получить кое-какие более положительные результаты.
Намереваясь проанализировать некоторые приемы оценки типичности лаек на выставках, уверен, что наши выставочные эксперты — уважаемые А. И. Эмке и Ф. Ф. Крестников — не посетуют на меня за это и поймут, что этого требуют момент и интересы общего дела.
Из отчетов последних выставок усматривается, что московская экспертиза, например, отдает предпочтение серым волчьим окрасам. Между тем, как ни слабо изучены типы лаек, мы уже можем сказать, что серый окрас в лайках ничуть не исключительный и даже не преобладающий, а также нет оснований отнести его и к «наиболее характерным». Кроме того, отдавать предпочтение одному окрасу перед другим вообще нецелесообразно.
Московская экспертиза (А. И. Эмке) придерживается почти исключительно общего стандарта (общих признаков типичности) и отмечает, главным образом, физические достоинства и недостатки, в отношении же чистоты типа ограничивается общими фразами: «мало типичный кобель», «кобель очень типичен», «сука очень типична, но в другом виде». (А в каком? А, может быть, она и совсем не типична? Н.Ш.). «Жаль, что кобель черно-пегий, он еще больше бы выиграл, если бы был волчьего окраса». (Из отчета по 2 Уральской выставке).
Почему в последнем случае «Остяк», лайка явно вогульских кровей, по мнению А. И. Эмке, должен был обладать именно волчьим окрасом, тогда как в вогульских лайках будет типичным, например, чисто-белый окрас, но не волчий?
В книге «О лайке и об охоте с ней» А. И. Эмке все многочисленные и разнохарактерные разновидности собак севера объединяет, в отношении их наружных признаков, всего лишь в 2 группы: 1) охотничьи и 2) ездовые, — и сообразно этому предлагает установить стандарты.
При внимательном сравнении и ознакомлении со стандартами мы можем видеть, что у «охотничьего» типа глаз косоразрезанный, непременно темный, щипец острый, средней длины, с носом черного цвета, плечо косое, ребро бочковатое, псовина густая, прямая и т. д.
У «ездового»: глаз менее косой, непременно темный, щипец короче, с носом тоже темного цвета, череп во лбу шире, колодка более растянутая, плечо косое, ребро бочковатое, псовина очень длинная…
Разница между этими двумя стандартами, по мнению самого А. И. Эмке, заключается лишь в более длинной псовине и более широком черепе лаек 2 группы!
Приходится сознаться, что наши сведения о лайках уродливо скудны, если выливаются в двух жалких стандартах, не достигающих никакой практической цели.
Но, предлагая стандарты, А. И. Эмке основывается не только на личном опыте, а главным образом, на материалах А. А. Ширинского-Шихматова, — единственного несравненного знатока типов лаек. Поэтому нелишне указать, что материалы последнего использованы А. И. Эмке весьма небрежно, не точно и не полно.
В действительности, например, А. А. Ширинский-Шихматов указывает на короткую колодку лаек 2 группы (а не на длинную), отмечая лишь некоторую растянутость ее в экземплярах, издавна употребляемых для езды. Ширинский-Шихматов указывает на длинную колодку, наоборот, имен-но в лайках 1 группы (охотничьих), как-то: остяцких и некоторых других. Определенно бочковатое ребро Ширинский-Шихматов отмечает лишь в ездовых лайках. Косое плечо в остяц-ких лайках (охотницах), прямое в вогульских и т. п. О цвете чутья лаек 1 группы Ширинский-Шихматов в своем первом очерке «Северные собаки-лайки» умалчивает. О цвете чутья лаек 2 группы говорит, что оно непременно черное. В действительности в лайках-охотницах (1 группа) — будет типичным черное и темно-коричневое чутье и темно-карий, карий и зелено-желтый глаз.
«Менее косой» разрез глаза лаек 2 группы также не может служить отличительным признаком групп. Ширинский-Шихматов говорит о «менее косом» разрезе глаз и у зырянской лайки-охотницы, а далее подразделяет: «косой» в корельской (и вогульской) и «определенно-косой» в остяцкой.
Насколько грубо и неточно подразделение стандартов лаек лишь на охотничьих и ездовых — говорить как будто бы и излишне.
На Сев. Урале у вогулов, например, есть особые оленегонные лайки (специально-пастушьи), по своим функциональным особенностям ничего общего ни с охотничьими, ни со специально-ездовыми лайками не имеющие. Строение головы и морды оленегона-вогула необычайно оригинально. Широкий и овальный (от уха к уху) череп к чутью необычайно сужен, однако, без резкого отграничения морды от лба. Профиль головы не прямой, а выгнутый. Морда умеренной длины (неукороченная), круглая и настолько острая, что толщина морды у чутья лишь немного более величины самого чутья (носа). Ухо, в отличие от вогульского (охотничьего) типа иной формы. Колодка умеренной длины. Окрас однообразный — черно-крапчатый с пежинами. Псовина немного более длинная, но не столь густая, как в вогульских лайках-охотницах.
Другая разновидность оленегонов — оленегоны самоедов по своим наружным типическим признакам также совершенно не подходят к лайкам 2 группы (ездовые), по своим же функциональным особенностям (так же, как и оленегоны вогулов) не могут быть отнесены к 1 группе (охотничьим). Выделить же оленегонных лаек (по наружным признакам) в особую 3 группу безусловно нет возможности.
Ясно, что устанавливать стандарты необходимо для каждой разновидности лаек в отдельности. Урал в этом отношении находится в лучших условиях, ибо все коренные типы лаек туземцев Урала и смежных с ним областей могли бы быть известны нам по материалам А. А. Шпринского-Шихматова. При этом коренные чистые типы лаек, вопреки мнению многих кинологов (или никогда на севере не бывавших, или на лаек должного внимания не обративших), еще не окончательно вымерли, и их можно найти в глухих уголках севера у туземцев. Огромная же масса лаек более южных районов если и перемешалась, то все же содержит все признаки (чистые линии) основных разновидностей. Мнение, что разновидности лаек в течение последнего периода времени окончательно перемешались все без исключения и до неузнаваемости, и даже видоизменились, — неверно. Для этого потребуется более значительный промежуток времени, так как нужно помнить, что лайки, в сущности, находятся в условиях естественного подбора.
В экспертизе по лайкам Свердловской окружной выставки 1928г. я нахожу следующие неясные для меня определения. Ф.Ф. Крестников отмечает, например, «Барона» Бабинцева, как «типичного для уральской зверовой лайки». В «Остяке» Каменева он видит «тип промысловой лайки» и в «Ивделе» Смольянинова «тип северной дворняжки».
Не допускаю мысли, что Ф.Ф.Крестников видит в этих зыряно-корело-вогульских помесях русских поселков, района с.с. Ивделя и Всеволодск-Благодатного, представителей каких-то определенно-установившихся пород, ибо особых пород «зверовых» и «промысловых» лаек не было и нет, и никто их никогда не выводил и не создавал, а естественным путем, при отсутствии правильных спариваний (у туземцев), они получиться не могли. Конечно, при желании можно найти и между ними кое-какие наружные отличительные признаки, например, в росте. Так, сравнивая эти две группы (зверовых и промысловых) между собой в общей массе их, нельзя не заметить, что все лайки более мелкого роста, со слаборазвитым костяком и пр. недостатками по экстерьеру, относятся исключительно к лайкам-мелочницам.
Последнее объясняется тем, что одновременно с физическим вырождением и измельчанием лайки вырождаются и наиболее богатые инстинкты зверовых собак, т. е., наравне с ослаблением физических сил, ослабевают и психические силы организма. Но, повторяю, я лично отнюдь не допускаю мысли, что Ф.Ф. Крестников склонен подразделять лаек в отношении их наружных типических признаков на зверовых и промысловых, и если я несколько остановился на этом вопросе, то исключительно лишь потому, что выражение «тип» может ввести в заблуждение кого либо из молодых начинающих лайковедов.
Далее, Ф.Ф. Крестников отмечает, как порок, у большинства выставленных в Свердловске лаек: узкий череп и короткий щипец (Урал, Серко, Кучум, Арто, Хитра, Ивдель, Бобко, Огар, Цапка, Тайга и друг.), а также указывает на нежелательность длинной колодки в лайках.
Я не знаю, за счет крови каких пород, можно отнести узкий череп выставленных в Свердловске лаек (прим. — Свердловская окружная выставка была организована как-то экспромтом. Мы, провинциальные охотники, узнали о ней тогда, когда она уже закончилась. Н. Ш.), по я знаю из материалов Ширинского-Шихматова и из своего личного опыта, что лайки вогулов (охотничьи), т.е. лайки нашего Сев. Урала, обладают именно узким длинным черепом.
Правда, к югу от вогульского края, в русских селах и поселках узкий длинный череп, признак чистого коренного типа вогульской лайки-охотницы, за редким исключением не встречается. В этих районах доминирует несколько более развитый череп зырянской и частично еще более грубый череп корельской лаек. Но все же считать пороком узкий череп в лайках Урала, при наличии не окончательно вымершего старого вогульского типа, совершенно нецелесообразно.
Короткий щипец, вопреки мнению А. И. Эмке, мы встречаем и в лайках-охотницах (1 группы), например, остяцкой. Причем в остяцких лайках — щипец еще более короток, чем в самоедской (т. е. лайках 2 группы). Тип остяцкой лайки описан А. А. Ширинским-Шихматовым на страницах охотничьей печати с почти исчерпывающей полнотой, так что повторяться излишне, но полезно указать, что строение (форма) головы остяцкой лайки весьма разнится от вогульского типа. Что тип остяцкой лайки сохранился и до наших дней, я лично не сомневаюсь, так как имел возможность неоднократно наблюдать типичных остяцких лаек. Так, на всероссийской выставке 1925г. случайно вывезенная от туземцев остяцкая лайка «Лыско» Н.-Сибирского питомника оказалась безукоризненной по типу. Лайки, сохранившие типичные признаки остяцкой крови, встречаются и у нас на Сев. Урале, но чрезвычайно редко (прим. — Для интересующихся могу указать на лаек Н. Хатанзева, пос. Николаевка, Ивдельского района.).
Группа «остяцких» лаек (увы! — лишь по названию) вывезена из Обдорска N Свердловским полком. Эта группа мною осмотрена, — и ни в одной из этих лаек нет ясно сохранившихся признаков остяцкой крови! Это месиво из вогульских и самоедских кровей, не без крови чуждых пород. Даже ездовые лайки, т. е., вернее, экземпляры, обладающие особо-длинной псовиной, как одним из признаков самоедской крови лаек, — на мой взгляд, не представляют особого интереса (ублюдки).
Это вполне объяснимо: «Обдорск, — писал А.А. Ширинский-Шихматов, — еще 30 лет тому назад поражал приезжего охотника тем месивом, которым был уже тогда переполнен. Обдорск лежит на могучей водной артерии. По водным магистралям обычно распространяются все эпизоотии, и Обь, к несчастью, не раз испытала, что значит появление какой-либо повальной болезни. Пропадали сотни отличных собак и за неимением лучшего материала заменялись тем сбродом, который приплывал с юга».
Вот почему нам весьма нелишне обследовать и выявить районы и местности, наиболее засоренные и наиболее сохранившие лаек в чистоте. Для этих целей необходимо создать особо авторитетную комиссию, ибо — «наша задача, — пишет проф. С. Н. Боголюбский, — выделить и сохранить тот материал, который веками сохранился от смешения с другими чуждыми породами. Выделяя и сохраняя чистопородный материал, мы сможем сохранить в лучших формах собаку севера». («Охотничья газета», №9, 1927г.)
Теперь, напротив, много говорят и пишут о возможности улучшения лаек упрощенным путем, отбором по охотничьим качествам, причем значение типичного экстерьера или значительно умаляется, или некоторыми охотниками даже совершенно отрицается.
Насколько выродились охотничьи качества лаек, мы, никогда не охотившиеся с чистыми коренными типами, не имеем точного и правильного представления. Но старые охотники чувствуют угасание лайки. На вырождение лайки достаточно часто указывалось и указывается в охотничьей прессе, и положение с лайкой в большинстве районов севера нужно признать катастрофическим.
Особо надо указать при этом, что убеждение о вырождении лайки, проникшее за последние десятилетия в охотничью толщу и охотничью прессу, основывается не на наружных признаках вырождения типов, а исключительно на вырождении охотничьих качеств.
Но эта сторона дела, а также и кое-какие соображения об экспертизе лаек на лесных испытаниях послужат уже темой для следующей самостоятельной статьи.
Швецов Н.
“Уральский охотник” №6 – 1929