Когда я подбежал на призывный лай собаки, Кучум с остервенением рвал зубами корни поваленной ветром лиственницы. Туда примерно полчаса назад, спасаясь от погони, запрыгнул соболь. На след зверька мы с собакой наткнулись на голубичной поляне, там соболь кормился замороженными ягодами северного винограда. Давно подмечено — соболь, пока висят ягоды на кустиках голубики, предпочитает бегать сюда за голубичным «вареньем», подмешивая в это кушанье, то придушенную полевку, если повезет — куропатку или рябчика. По большому счету, врагов у соболя нет, слишком шустрый и отважный этот маленький хищник. Охотник с собакой и капканом — главные враги этого зверя, и во всем виновата его замечательная «одежда».
Кучум по-прежнему рвет корни, роет лапами землю, от бессилия гавкает. Всем своим видом говорит: «Он там, помоги вытащить его оттуда и придушить». С четвероногим своим другом я разговариваю по-человечески, всем, чем могу, помогаю собаке в совместной азартной работе. Обошел и обтоптал снег вокруг дерева, проверил еще раз, точно — след оборвался здесь. Кучум не ошибся. Это только в книжках пишут, что соболь, преследуемый собакой, заскакивает на дерево и там дожидается, когда его пристрелит охотник. Может быть, где-то так и бывает, но не в Южно-Якутской тайге. В нашей тайге, по собственным наблюдениям и по рассказам охотников-промысловиков, пять из десяти добытых соболей выковыряны из камней. Дерево, куда так настойчиво рвется Кучум, оказалось с пустой сердцевиной и это сразу облегчило охоту, постучал топором по звонкой лесине, зверек заурчал. Ох, как приятны эти простые звуки. Услышишь один раз и на всю жизнь нет покоя — будь хоть с ружьем, хоть с фоторужьем — эмоции одни. Прорубаю в удобном для нас месте стенку дупла. Показываю собаке, здесь жди. Стучу от вершины дерева. В одной руке топор, в другой заряженное дробью ружье. Зверек недолго отсиживался в своей крепости, пулей выскочил из прорубленного оконца, но еще быстрее был мой друг. Всегда удивляюсь: и как у него так ловко получается: успеть пару раз схватить быстрого хищника и тут же бросить. Эта вечная вражда собак и кошек сделала собак верными надежными помощниками, быстрее и надежнее пули работает хорошая лайка.
Все, дело сделано. Ставлю к походному рюкзачку ружье, оно сегодня не пригодилось, рассматриваю и глажу добытого зверька, стираю с шерсти слюну собаки. Еще и еще раз радуюсь, какого помощника и друга вырастил, ни одного прокуса и порыва на шкурке соболька. Небольшой зверек, шкурка будет не больше мужской рукавицы, и весь меховой бомонд бесится все последние годы: торги, меховые аукционы устраивают и главный герой этот вот соболь. Жалко зверька, но сегодня я охотник, жалко, значит, бросай это дело и не думай по вечерам, куда потянет тебя охотничья тропа завтра. Тишина такая, что слышно, наверное, за километр как кричит ворон в небе, как керкает кедровка, да шелестит падающий иней с деревьев.
Вообще-то хорошо быть охотником. Добычу нашу я заворачиваю в чистую тряпку так, чтобы вечером было удобно обработать тушку. Кучум потерял всякий интерес к мертвому зверьку, лежит, выгрызает снег из лапы и ждет награды. Из котомки достаю термос с чаем и бутерброд с колбасой и салом. Бутерброд делю пополам, снова разговариваю с собакой: «Видишь, все поровну, мы с тобой одной крови». Это счастливое для двоих время. Десятиминутный перерыв и снова в дорогу… Запись эта сделана уже более пятнадцати лет, давно уже нет моего друга Кучума. Пожелтели от времени страницы полевого дневника, но не померкли воспоминания. Сколько раз Кучум предупреждал меня о смертельной опасности. Бежал всегда первым по нашей охотничьей тропе, удивлял меня своим не собачьим умом. Раз десять бросался на медведей, спасая хозяина. Кучум согревал меня своим теплом на хребте Зверева в августовскую снежную метель, потому что был я не готов к летнему снегопаду. Первый пробегал по тонкому льду и отскакивал, когда трещал лед на реке. Но не уберег я друга от пули собачника, нашел я Кучума сразу после новогодней ночи с ошейником на шее и пробитой головой. Нашел я и человека, который это сделал. С тех пор я не держу собак, но лаек люблю всей душой.
Все в жизни течет и все изменяется, не стало в ногах былой прыти. Нет такого мощного охотничьего азарта. Азарт охоты остался, но только с фотокамерой. Эта неутомимая страсть привела нас к эвенкам-охотникам, кочующим по реке Хаепкит (что в переводе означает Заблудившаяся река). Долина реки заросла тальниками и лиственницей, очень много елей. Лесные красавицы, кажется, уперлись своими вершинами в голубое небо Якутии и стволами соединили небо и землю. От этого прекрасного вида радостно бьется сердце.
По нартовому следу мы без труда дошли до долины, где на высоком берегу реки стоит пять брезентовых палаток, изгородь (куре) для дневного пребывания оленей. Звуки колокольчиков, лай собак, дым из труб, два человека работают по хозяйству. Нас ждали. По рации мы договаривались об этом неофициальном визите. Здесь кочуют оленеводы общины Олдое, сколько человек тут живет, мы так и не поняли. Кто-то уехал на охоту, кто-то на оленях увез детей в школу-интернат, кто-то живет в селе и только иногда приезжает на кочевые места. Жизнь идет своим обычным многовековым ритмом. После мороза тепло палатки и жестяной печки кажется особенно благодатным. После чая до захода солнца успеваем съездить на оленях проверить ловушки на соболя, нарубить дров, сварить походный ужин. Вечером все жители (три охотника Иван, Игорь, Айал и его жена Валентина) после ужина собрались в одной палатке и рассказывали о своей таежной жизни: где и как пасти оленей, как уберечь маленький очажок привычной жизни и уклад эвенкийской культуры. И, конечно, об охоте на соболя. В отличие от городских охотников, эвенк-охотник не считает охоту на соболя тяжелым трудом, обычная интересная работа. Охота за соболем весомая прибавка к скромному бюджету кочевников. Самый молодой — Игорь Колесов, закончил экономическое отделение Государственной академии, но кровь таежника не дозволила жить в селе и заниматься бумажной работой. «Как увижу свежий след, — говорил Игорь, — особенно в начале сезона, так нет покоя: надо догнать, выследить, добыть. Разве есть такой азарт в размеренной поселковой жизни, нет, уж лучше здесь в тайге». Игорь сходил на улицу, показал десяток собольих шкурок — месяц любимой работы. Каждый добытый соболь — своя охотничья история, хоть охотничий роман пиши. Все соболя добыты честно только с собакой и винтовкой. За это охотнику особый почет и уважение.
Уникальный случай из охотничьей практики поведал Айал Енохов. Поздним вечером возвращались охотники по тропе к своим палаткам. Солнце уже спряталось за сопку, синие сумерки окутали тайгу. Глухаря, сидевшего на мерзлой лиственнице, он как-то увидел и приготовился стрелять, но не успел. За глухарем охотился другой охотник. С соседнего дерева на птицу сверху прыгнул соболь, вцепился в шею большой птицы. Какие-то секунды и глухарь, и соболь вместе свалились с дерева на снег, живой клубок развалился. Глухарь с перекушенным горлом еще колотил крыльями снег, а соболя загнала собака обратно на дерево. Выстрелом из малокалиберной винтовки достал зверька с дерева. Глухарь и соболь одним выстрелом. Такие вот сюрпризы бывают на охоте.
О соболе говорили много, и что труд охотника — это добытая и расчесанная соболья шкурка, за которую охотник получает от двух до семи тысяч рублей, хотя последнее случается крайне редко. Заставь эвенка сходить на сопку туда обратно — просто так за пять тысяч рублей — не пойдет, а за соболем будет бегать неделю и совсем не жаловаться на судьбу. Азарт — штука необъяснимая.
Жуткую историю рассказали охотники уже все вместе. Событие произошло в апреле 2012 года. Прошел год, но случай этот так взволновал эвенков, что рассказ был изложен во всех подробностях. Ночью той весны приходил к оленьему стаду медведь. После визита непрошенного гостя оленеводы подсчитывали убытки. Несколько задушенных маленьких оленят, разбежавшиеся по тайге взрослые олени, сломанная изгородь. Медведь без всякого страха подходил близко к палаткам кочевников, не обращал внимания на лай собак. Трех оленят съел вместе с костями, оставив на месте преступления только клочки шерсти. Снегу в тайге еще было много, да ночью подсыпало нового, старые следы спрятал снег. Совсем свежих следов медведя не было видно. Подумали, далеко ушел и будем ждать его только к вечеру; Игорь и Айал шли рядом, осматривая все, что натворил медведь. Вдруг совсем рядом злой лай собак, успели только сдернуть с плеч карабины. Огромный медведь уже не бежал, а летел прямо на оленеводов, спешные не очень точные выстрелы не остановили медведя, осталось в стволах по одному патрону. Последние два выстрела спасли таежникам жизнь. Медведь упал в пяти метрах. Собаки не могли остановить громадного хищника. Всю собачью злость вымещали уже на убитом разбойнике. У охотников долго дрожали руки. Парни сфотографировали этого медведя и место встречи. Спрашиваю: «Страшно», а кому не страшно, только страх приходит потом, когда все уже позади, промахнись последним и не было бы этого рассказа, а был бы другой».
Мороз крепко взялся за работу, громким выстрелом раскололся лед на Хаепките. Выхожу на улицу, где-то в тайге слышен звук оленьих колокольчиков. Луна в морозной ночи не потерялась, а высветила, как могла, это стойбище. Запоминаю все, что дорого: волшебный лес, эти палатки, высвеченную луной долину Хаепкита, полынью на реке. С каждым прожитым годом становится короче моя тропа и потому надо спешить, увидеть, запомнить, сфотографировать. Звезды на черном небе горят, значит это кому-то нужно. Может и это повествование затронет чье-нибудь сердце. Немного мест на земле остается, где человек полностью зависит от окружающей природы, наша тайга — одно из них. Дрова хорошо горят в железной печке, никто не расходится, теплая беседа затянулась далеко за полночь. Иван читал свои стихи о тайге, охоте, жизни эвенков и собственных чувствах.
Белым облаком туман проплывает надо мною.
Я стою на берегу.
Мою руки утренней росою. Свежий воздух, тишина.
Лишь вдали кукушку слышно,
И журчание реки песню напевает,
Эта песня не про нас, а про древнюю природу.
Много лет она бежит, золото сливая,
Не губите вы ее, я вас умоляю.
Под эти стихи, под треск огня в печи мы и заснули. Удивительный был день, наполненный светом, добрым чувством к нашей холодной Родине.
Ю. Коковин
“Охота и охотничье хозяйство” №2 – 2016