В №11 журнала «Охота и охотничье хозяйство» за 1964 год была опубликована статья П. Худякова “Наблюдая за работой лайки”. Это одна из немногих статей, в которой дан объективный анализ работы лаек по белке, сделаны верные обобщения и нужные выводы. Затронутая тема очень важна. Но с некоторыми выводами П. Худякова согласиться нельзя. Неверно, например, деление автором всех лаек-белочниц на три группы: работающих по «поедной» белке, используя только слух и частично зрение; отыскивающих «походную» белку, пользуясь нижним чутьем; и, наконец, «духовых» — ищущих зверька, используя обоняние, слух и зрение.
Лаек, которые при отыскивании белки пользовались бы чем-либо одним — обонянием, слухом или зрением — нет. Каждая из них, уловив подозрительный звук, начинает принюхиваться, то есть старается определить местонахождение источника звука не только при помощи слуха, но и обонянием и зрением. И наоборот, едва острое обоняние лайки отметит запах какого-либо зверя, собака, принюхиваясь, до предела напрягает слух и зрение.
Можно не сомневаться, что во многих случаях лайка узнает о присутствии поблизости какого-либо звери или зверька при помощи одного органа, а точно определяет его местонахождение при помощи другого органа. Поэтому в большинстве случаев невозможно определить — при помощи слуха или обоняния собака отыскала белку; зато с уверенностью можно сказать, что при работе по белке лайка максимально использует комплекс чутья: обоняние, слух и зрение.
Легче всего лайка отыскивает белку, когда зверек кормится на земле, «ходит полом». По свежему следу зверька устремляется любая собака, в том числе и первоосенник, и если щенку умело помочь, он добирается до зверька.
А вот по поеди ищут белку далеко не все лайки и почти никогда первоосенники (первоосенником я называю собаку, которой впервые пришлось работать по белке, а такой может быть не только молодая, но и взрослая лайка). Даже лучшие лайки-бельчатницы в первую осень ищут белок преимущественно по следу. Только на следующую осень они начинают работать по поеди, то есть отыскивать белок, кормящихся на дереве. Ведь чтобы искать белку по поеди, лайка должна обладать уже определенным опытом и развитым обонянием, слухом и зрением. Особенно важны в этом случае острота ее обоняния; слух же и зрение только дополняют его. Это нетрудно проследить на примерах.
Поедь — это шелуха разгрызенной белкой шишки хвойных. Твердые части шишки относительно тяжелые и падают под кроной дерева, на котором кормится зверек. Легкие же части шишки — крылатки течением воздуха уносятся довольно далеко — до 500—600 метров. Лайке, работающей по белке по поеди, достаточно наткнуться на одну издающую запах зверька крылатку, как она почти по прямой (вдоль полосы лежащих на земле и пахнущих белкой крылаток) скачет к дереву, на котором кормится белка. Лайка с острым обонянием прихватит запах зверька от крылатки на большом расстоянии от кормового дерева, а лайка с более слабым обонянием обнаружит запах белки на меньшем расстоянии, где крылатки разбросаны гуще и запах зверька от них распространяется более интенсивно.
Несомненно, при работе по поеди лайка пользует своим острым слухом, дифференцируя звуки на большом расстоянии, но, повторяю, главное в ее работе по белке – обоняние. Это подтвердит любой бывалый белковщик. Сколько раз на его глазах собака устремлялась по крылаткам и вскоре неуверенно взлаивала. Охотник шел на лай и видел: на поляне стоит небольшая сосенка, а под ней лайка обнюхивает обильную поедь. Но белки на сосенке нет. Она была здесь недавно и, покормившись, ушла в лес.
Анализируя подобные случаи, приходишь к выводу, что лайка устремилась к кормовой сосне тогда, когда белки там уже не было и, следовательно, слухом обнаружить зверька не могла. Она пришла к кормовому дереву по пахнущим белкой крылаткам, то есть пользуясь обонянием. Изучая работу промысловых бельчатниц, в ноябре прошлого года я вместе с егерем Е. А. Булойчиком (с. Рожнев-Лог) провел ряд опытов с его и своими лайками.
Придя в лес с одной из лаек, мы брали ее на сворку. Я оставался с собакой на месте, а егерь отправлялся и находил кормившуюся на сосне белку, вспугивал ее, и зверек уходил верхом. Егерь засекал время ухода зверька и возвращался ко мне. Мы спускали лайку со сворки и шли следом егеря. Собака довольно быстро отыскивала кормовую сосну, с которой егерь вспугнул белку. И три лайки из четырех испытывающихся неуверенно отдавали голос на поедь, если со времени ухода зверька проходило не более двадцати минут. Правда, собаки быстро замечали отсутствие белки и немедленно уходили в поиск, отыскивая иногда ушедшего отсюда зверька по посорке. Взлаивание этих лаек было по сути дела проверочным; пустыми полайками их считать нельзя.
Одна из собак Е. А. Булойчика — Айка на «пустую поедь» голоса не давала и, молча зафиксировав место кормежки белки, почти всегда отыскивала ушедшего верхом зверька по посорке.
Полагаю, что у этой собаки были особенно острое обоняние и способность более четко дифференцировать запах белки по степени его давности.
Характерно, что испытываемые лайки, наткнувшись на полосу крылаток, шли на ветер и обычно через 30—50 секунд обнаруживали дерево, на котором кормилась белка. В этом случае собаки пользовались, конечно, только обонянием, так как мы точно знали, что белки на этом дереве уже не было, Охотники знают, что у старой собаки в первую очередь притупляется слух. И все-таки старая, почти совсем оглохшая лайка-бельчатница отыскивает белку по поеди и довольно успешно. Одиннадцатилетняя Пулька того же егеря была настолько глуха, что в тридцати, метрах не слышала выстрела. Белку же она отыскивала по поеди не хуже многих других промысловых собак, находившихся в расцвете сил. Четыре дня я наблюдал работу этой дряхлой собаки. Она обычно трусила впереди нас метрах в тридцати. Причуяв, сворачивала, как правило, на ветер, и вскоре мы слышали невдалеке ее старческий голос. Мы подходили и видели: Пулька сидит или лежит под сосной, вокруг которой разбросаны шишки. Она уже не следила за белкой и часто не замечала ухода зверька, которого мы нередко отстреливали где-либо на соседней сосне.
Если Пулька не слышала выстрела, то оставалась под кормовой сосной. Ясно, что оглохшая старая Пулька отыскивала поедную белку, пользуясь только обонянием (тоже изрядно ослабленным старостью). Для того чтобы отыскать белку по посорке, лайка должна обладать очень острым обонянием: редкие упавшие иглы хвойных, комочки снега, битые идущей верхом белкой, издают запах зверька в десятки раз меньший, чем след самой белки. И не удивительно, что по посорке белку отыскивают только те собаки, которые хорошо находят зверьков по поеди. Собаки же, которые находят белок только нижним чутьем, то есть по следам, по посорке отыскать зверька не могут.
Кстати отметить, что ненастная, ветреная погода (если нет крепкого мороза) не оказывает отрицательного действия на продуктивность лайки, которая ищет белок по поеди. Скорее наоборот. Это объясняется просто. В ненастные ветреные дни белка хотя и менее активна, но не отсиживается в гайне: она усиленно кормится шишкой. Крылатки шишки ветер рассеивает очень длинной полосой; поэтому лайка легче отыскивает жирующего зверька.
Непонятно и утверждение П. Худякова будто лайки, отыскивающие белку по поеди, не являются хорошими бельчатницами и для охоты в зимних условиях непригодны. А какие же тогда лайки пригодны для охоты зимой? Быть может те, которые ищут ходовую белку? Нет. С выпадением снега и наступлением холодов белка спускается на землю редко, только в случаях крайней необходимости. Зверек перемещается верхом и кормится в большинстве случаев на дереве шишкой. У нас на Алтае охотники прямо говорят, что только та лайка пригодна для промысла белки, которая отыскивает зверька по поеди. С собаками, работающими только по ходовой белке, промышлять нельзя, так как они хорошо находят зверьков пока те активно и много ходят по земле, а это бывает до сезона охоты или лишь в начале белковья. На полевых испытаниях такая собака, действительно, сработает на диплом, а для промысла она непригодна. Хорошей бельчатницей может быть не каждая лайка, а только та, которая обладает полным комплексом хорошего чутья — обонянием, слухом и зрением.
Если лайка облаивает белку при случайных встречах, то это совсем не значит, что с ней можно белковать. Моя Ласка, например, имеет по белке два диплома — II и III степени, а вот для промысла не годится: за день охоты находит всего 3—4 белки (она не ищет по поеди), тогда как с другими собаками добываешь за это время 10 —12 зверьков.
Многие охотники, особенно молодые, неправильно понимают универсальность лайки. Термин «универсальная» скорее относится к породе лаек, нежели к каждой лайке в отдельности. Я знаю много любителей, которые, приобретя лайку, разочаровались в ней. А виноваты сами: в одну осень они натаскивают молодую лайку по всем видам промысловых зверей и птиц, которые только обитают в данной местности. В результате такой «школы» собака ни по одному объекту охоты толком не работает.
Я убежден, что молодую лайку нужно в первую очередь нахаживать только по белке; на следующую осень можно познакомить ее с утиной охотой и боровой дичью. Но как только начнется промысел белки, лайка и вторую осень должна хорошо поработать по этому зверьку, развить и закрепить приемы и методы обнаружения белки. Промысловики, которые дорожат лайкой-бельчатницей, берут их на другие охоты только после трех сезонов охоты с ними на белку.
В литературе есть указания, что лайку можно применять вместо гончей при охоте на зайца. С этим нельзя согласиться, и не только потому, что гоньба пойдет в ущерб другим, основным охотам, но и потому, что лайка — не гончая. Правда, молодые или взрослые, но неопытные лайки первое время гоняют зайца по следу с голосом, но вскоре убеждаются в бесполезности этого, начинают срезать на гону углы, перехватывать зверя, а то и ловить его. Особенно часто это наблюдается при совместной работе пары лаек.
Каждый владелец лайки обязан хорошо знать — какое у его собаки чутье и, в частности, обоняние. В плановые вязки надо включать собак только с хорошим чутьем; оно – основное рабочее достоинство, от которого в значительной мере зависит успех охоты.
А. Головков, охотовед
“Охота и охотничье хозяйство” №8 – 1965