Среди миллионов жертв репрессий 1930-х годов оборвались и жизни двух уральских кинологов.
Впервые о Ф.Ф.Крестникове и А.М.Сарафанове я услышал лет двадцать назад: в толпе зрителей, окруживших ринг лаек, выделялся ветхий старичок. Он, ни к кому определённо не обращаясь, выражал несогласие с экспертами, «засудившими» хорошо сложенного кобеля за нетипичный окрас. Старик, удручённо приговаривая: «Да разве Фёдор Фёдорович мог бы такое допустить?», стал удаляться от ринга, тяжело переставляя ноги. Я к тому времени уже несколько лет держал западносибирскую лайку, довольно хорошо знал её знаменитых и менее знаменитых предков, и наивно полагал, что кинологические корифеи-лаечники ограничиваются именами А.А.Ширинского-Шахматова, Э.И.Шерешевского и несколькими экспертами Всесоюзных категорий, ещё здравствующих тогда. Другими словами, я обладал багажом знаний, вполне позволяющими мне занять место «в дружном» строю экспертов.
Не знаю, что толкнуло меня, не дослушав гласную экспертизу, догнать этого человека. Так я познакомился со старейшим экспертом на Урале В.И.Петуховым. Несколько лет я был постоянным его гостем в ветхом садовом домике. Память у него была отменная. Благодаря этому человеку, открылся мир далёких 20-30-х годов, начиная с первой выставки охотничьих собак в Свердловске. Фотографии, собранные Валентином Ивановичем более чем за полвека, дополняли картины тех лет. О трагической судьбе Ф.Ф.Крестникова и А.М.Сарафанова он знал очень много, но в пределах того, что было можно знать в застойные времена.
История лаечников, судьба моих земляков Крестникова и Сарафанова, удивительно переплелась с историей края и с историей всей страны. Я нашёл и близко познакомился с родственниками А.М.Сарафанова. На конечной трамвайной остановке сохранился дом Сарафановых, где жили две сестры Анатолия Маврикиевича, в Москве жила дочь, а в Тульской области – сын. Благодаря этому знакомству я более полно стал представлять жизнь А.М.Сарафанова, в моих руках оказались фотографии и труды его по лайкам и охотоведению.
О судьбе членов семьи Ф.Ф.Крестникова, живших до 1937г. В г. Кушва, рассказывали много, но при проверке почти все эти домыслы не подтвердились. Дом Крестниковых был снесён, жена вскоре после ареста мужа скончалась, а дочери «врага народа» разъехались кто куда. Собранные материалы со всей убедительностью показали, что вклад Крестникова в развитие кинологии был огромен. Я постоянно находился под впечатлением этих открытий и со свойственной мне горячностью стал выступать на семинарах и собраниях экспертов с предложениями обратиться к нашей истории, к изучению опыта уральских предшественников. Однако в верхнем эшелоне кинологической иерархии понимания не нашёл. Так, моё предложение, сделать хотя бы стенд в память о первых экспертах-лаечниках Урала в резиденции областных кинологов было отклонено. Попытка публикации материала о Крестникове и Сарафанове в краеведческом журнале так же не увенчалась успехом. Тогда у меня появилось ощущение безысходности…
Затем любовь к охоте занесла меня на несколько лет на далёкий Ямал. Я предавался любимой охоте с лайкой. Дни складывались в месяцы, месяцы – в годы. И порой, будучи в трудных ситуациях, я как заклинание повторял слова Ф.Ф.Крестникова: «Охота с лайкой редко забава и спорт, а тяжёлый труд». Однажды осенью, обследуя угодья перед сезоном охоты, я незаметно удалился от реки и два дня блудил в Затазовских болотах, поросших ржаво-серым багульником и карликовыми берёзами. С трудом переставляя непослушные ноги, я подходил к намеченной сушине, но ноги в чём-то запутались и я упал. Освобождаясь от невидимых пут, я с удивлением обнаружил, что запутался в проволоке. От оленеводов и рабочих геологических партий я неоднократно слышал о сохранившейся «телефонке», проложенной через Ямал политическими заключёнными – жертвами сталинских репрессий. Меня вновь ожгло воспоминание о горькой судьбе людей, живших за много лет до меня.
В конце 1989г. я проживал уже в Свердловске, получил письмо из Верхней Туры от местного краеведа Степана Николаевича Чуйкина, который знал о моих тщетных попытках найти семью Ф.Ф.Крестникова. В письме была вырезка из Кушвинской районной газеты. Жительница Ленинграда Марина Константиновна Главицкая рассказывала о своём деде, репрессированном в 1937г. Деда звали Фёдор Фёдорович Крестников. Это была огромная удача в моих поисках материала. Я побывал в Ленинграде, встретился с Мариной Константиновной. Благодаря этой встрече мой архив пополнился ценными фотографиями самого Ф.Ф.Крестникова; теперь мне о нём стало известно всё, что практически можно было узнать. Человек не выбирает время, когда ему родиться. Ф.Ф.Крестникова и А.М. Сарафанова объединило общее историческое время, в котором им пришлось жить и огромная любовь к охоте, к аборигенной лайке Урала. Различный вклад внесён этими людьми в развитие заводской породы лаек.
Фёдор Фёдорович Крестников родился в Новгороде 23 декабря 1872г. В семье военного врача. Рано потерял отца. Был на государственный кошт принят вместе с братом в военное училище. Фёдор Фёдорович, не прельстившись военной карьерой, покидает училище – в отличие от брата, который в 30 лет был уже генералом царской армии. Затем учится в Петербургской лесотехнической академии, но, не закончив и её, навсегда уезжает на Урал, где занимается лесоустройством, работает управляющим на заводах Среднего и Южного Урала.
Живя в Екатеринбурге, женился на сестре милосердия Елизавете Ивановне Тупиковой. В начале века поселился в Г.Кушва и жил там до рокового 1937г. Работал лесничим, а затем счетоводом райлесхоза. Занимался объединением охотничьих товариществ края.
В 1937г. был арестован и препровождён в Свердловск. Приговорён к расстрелу. О приговоре семья не знала.
Охотой с лайкой Ф.Ф.Крестников, по имеющимся материалам, начал заниматься в конце 19 века. Любимой охотой его была охота на лося и медведя. По семейным преданиям, им было отстреляно 57 медведей. В 1913г. на так называемом Ясьвинском болоте в Кушвинском районе им было добыто из одной берлоги сразу четыре медведя. Эпизоды охоты были сфотографированы и опубликованы в охотничьих изданиях. До постоянного поселения в Кушве Фёдор Фёдорович держал мансийских лаек Чайку и Язву, вывезенных с верховьев реки Лозьвы. Наиболее известен и оставил след в породе западносибирских лаек зверовой серый кобель Пикар 1911г.р. Пикар использовался Крестниковым в охоте за лосем, на берложного и закапканенного медведя в паре со зверовой сукой Тундрой Б.А.Трубина. Трубин – Адамыч – горный инженер, друг Крестникова, жил в Кушве, также репрессирован.
Пикар дал потомство, составившее с некоторыми свердловскими лайками основу лучшей линии Таёжника Бахарева. Если среди современных западносибирских лаек встречаются особи, склонные к зверовой работе, то этим они обязаны Пикару Крестникова.
Последние его собаки – Соболько и Енот – произошли от знаменитых тогда собак Н.Л.Фёдорова из Нейво-Рудянки.
С начала первой выставки и полевых проб на Урале Фёдор Фёдорович был бессменным судьёй и экспертом. Популярность его была огромна, авторитет, как знатока лайки высок и непререкаем. Судейство и экспертиза его были бескомпромиссны и порой могли показаться жестковатыми. Крестников писал в 1926г. «…долг судьи указать владельцам на непригодность и нетипичность их собак, выделяя лишь экземпляры, пригодные как заводской материал…».
После экспертизы лаек на Ленинградской выставке (1926г.) недовольные ленинградцы писали: «Крестников необоснованно снизил класс лаек, проходивших ранее на высшие награды у высокоавторитетных судей (в том числе покойного Ширинского-Шахматова).
А вот отзыв после экспертизы на Пермской выставке (1927г.): «Уралохотсоюз очень тепло отозвался и послал судью (т.е. Крестникова) , пользующегося авторитетом . а это обстоятельство придало выставке ещё большее значение…».
Почти все отчёты Крестникова о выставках и полевых пробах 20-х годов печатались в журнале «Уральский охотник». Поражают лаконичность и точность описания собак в ринге. Ни одного лишнего слова, а портрет каждой собаки встаёт как живой при чтении этих отчётов.
В определении чистоты лайки Фёдор Фёдорович особое внимание обращал на строение и форму её головы «…голова уральской лайки в идеале должна походить на голову молодого волка». Экспертизе и судейству у Крестникова учились не только на Урале, а по всей стране, поскольку отчёты печатались в популярном, широко тиражированном журнале «Уральский охотник», а также в других печатных изданиях (в частности, в книге Ф.П.Пупышева «Северные промысловые лайки»). Неоценим и достоин специального исследования вклад Крестникова в популяризацию лайки; его пламенный призыв к сохранению собаки, как культурной ценности и как неоценимого помощника промыслового охотника звучал из каждой его публикации. Говорят, что если природа наделяет человека талантом, то наделяет многогранно. Крестников хорошо рисовал, обладал приятным голосом. Любил устраивать охотничьи праздники с фейерверком. Был хорошим семьянином.
Первый раз Ф.Ф.Крестникова арестовали в 1922г. по обвинению в сотрудничестве с колчаковцами. В 1929г. – второй арест, но уже по обвинению в пользу Германии. Полгода следствия отняли когда-то могучее здоровье, на свободу вышел с болезнью сердца и почек. Третий арест – 3 октября 1937г. по месту проживания (ул. Кузьмина №16). Крестников был препровождён а Свердловск. Осуждён 20 октября «тройкой» — ст.58 УК РСФСР, && 8-10. Приговорён к высшей мере. 25 октября 1937г. расстрелян. Место захоронения не известно.
Анатолий Маврикиевич Сарафанов родился в 1891г. в Екатеринбурге в семье счетовода Верх-Исетского металлургического завода. Род Сарафановых происходил от Шарташско-Берёзовских староверов. Дети в семье росли в борьбе и стремлении обязательно выйти в люди.
Всё свободное от учёбы в гимназии время Сарафанов отдавал охоте в окрестностях Екатеринбурга. Рано оценил универсальные рабочие качества лайки. В 1912г. он едет на учёбу в лесотехническую академию. После учёбы возвращается в Екатеринбург, женится. В 1917г. был мобилизован на войну с кайзеровской Германией. Плен. Лагерь военнопленных, долгие ожидания весточки с Родины от семьи, где растёт первенец – сынишка Юра. Сохранились письма Сарафанова, кричащие болью и тоской по Родине, по близким людям. «Придёт ли она (свобода – прим. автора) вообще когда-нибудь? Изболелась душа в ожидании. Измучился от тоски, Юленька! (жена А.М. – прим. автора). А как сынишка мой? Здоров ли мой дорогой парнишка? Милые мои далёкие! Если б знать предначертания судьбы! Знать бы, когда готовит она нам радость встречи?!».
Снова и снова перечитывал я эти письма – щемит сердце. Сарафанов рвался к семье, полагая обрести там покой и счастье. Откуда ему было знать, что судьба готовит ещё большую трагедию. В конце 1918г. Сарафанов возвращается из плена. Как память об этом – выбитые передние зубы и хорошее знание немецкого языка. Поселившись в Екатеринбурге в отцовском доме на ул. Отдыха №38 (ныне ул. Кирова), Сарафанов восторженно принимает новую власть в России, активно участвует в создании на Урале охотничьего кооперативного объединения. С созданием Уралохотсоюза возглавляет в аппарате административно-хозяйственный и торгово-финансовый отделы. Основную задачу он сформулировал так: «Перед охотничьей кооперацией, наряду с важнейшими задачами по восстановлению охотхозяйства, стоит и задача сохранения кровной лайки…».
В 1924г. в Екатеринбурге охотничий писатель С.С. Качиони начинает издавать журнал «Уральский охотник». Сарафанов входит в состав редакционной коллегии и становится постоянным автором многих статей, отчётов, очерков и охотничьих рассказов.
В начале 30-х годов, с ликвидацией Уралохотсоюза, Сарафанов возглавляет военных охотников Уральского военного округа. Он создал секцию стендовиков, которая считалась лучшей в Союзе, а сам Сарафанов – одним из лучших стрелков. С его приходом оживился у военных охотников интерес к подружейным собакам, к лайке.
Сарафанов не вёл какую-то линию своих лаек, они у него периодически появлялись и исчезали. Из известных его лаек нужно отметить хорошую утятницу Мульку, глухарятника Арабко. Знаменитой на всю страну (это без всякого преувеличения) была Цапка – серо-пегая сука вогульского типа, привезённая с Тобольского севера в 1924г. Она демонстрировалась и всегда была лидером рингов Свердловска, Казани, Москвы, Перми. Но высокая породность – не единственное её положительное качество, кроме того она была известной глухарятницей. В нескольких охотничьих очерках Сарафанов запечатлел её образ. От неё было довольно значительное потомство в Свердловске и области. От вязки Цапки с Сомко Н.Л.Фёдорова Сарафанов держал серо-пегого кобеля Цезаря.
Потомки Цапки (второй генерации) первые получили довольно высокие оценки на выставках тех лет. Но дальнейшее продолжение кровей Цапки и родство её с современными западносибирскими лайками документами не подтверждается. Сарафанов держал также хороших рабочих английских сеттеров, неоднократно награждавшихся на полевых пробах.
Основной же вклад А.М.Сарафанов на стезе выставок и испытаний лаек в том, что он был блестящим организатором этих мероприятий. Неоценимая заслуга Анатолия Маврикиевича в том, что он первый предложил в журнале «Уральский охотник» правила испытаний лаек. С его лёгкой руки начался шквал полемических статей на эту тему.
Знакомясь с жизнью А.М.Сарафанова, я удивлялся его огромной трудоспособности, спектру его обязанностей и интересов. Всё это обнаруживается из старых печатных изданий и архивных документов. Будучи председателем коллектива военных охотников, Сарафанов близко сошёлся с командующим УралВО И.И. Гарькавым, который один из первых был репрессирован в Свердловске вместе с секретарём Обкома И.Д. Кабаковым и приговорён к высшей мере.
Тучи, видимо, сгущались над Сарафановым давно, к тому же он был офицером царской армии. Арестовали А.М.Сарафанова 15октября 1937г. вечером у себя дома – он собирал чемодан для поездки в Москву. Через несколько дней был арестован 20-летний сын-студент Юра. Много лет не было известно об их судьбе. Ходила легенда, что на стене камеры отец и сын Сарафановы переписывались и якобы нацарапали, что им дали по 10 лет. Эта легенда давала родственникам какую-то надежду, что они живы или хотя бы знать, сколько лет провели в лагерях. Только в 1989г. стало известно, что 2ноября 1937г. заседала «тройка» при НКВД Свердловской области. Рассматривалось дело Сарафановых, которые обвинялись в активном участии в контрреволюционной повстанческой организации церковников, ставившей своей целью свержение советской власти путём вооруженного восстания. Расстреляны 3 ноября 1937г. Место захоронения неизвестно.
Не поддаётся никакому осмыслению чудовищно жестокий конец жизни Крестникова и Сарафанова.
С 1990г. активом секции лаек Свердловского общества охотников учреждён ежегодный приз памяти уральских лаечников Ф.Ф.Крестникова и А.М. Сарафанова. Каждый год на областной выставке мы чествуем товарищей, награждённых этим почётным призом. Обращение к памяти наших предшественников, стоящих у истоков зарождения отечественной кинологии, — для нас категория нравственная.
Насыров Г.З., эксперт Всероссийской категории по лайкам
«Природа и охота» №2 — 1994