Тунгусоязычные народы Амура с давних пор были собаководами. В средневековых китайских хрониках обширный регион в долинах рек Уссури, Сунгари и Амура назывался страной собаководов. У нанайцев она была единственным домашним животным. С ее помощью совершались поездки на дальние и короткие расстояния. В рыболовном и охотничьем промыслах собака работала как тягловое животное.
Собственно охотничье собаководство подразумевало использование собаки на промысле. Здесь у собак были свои «рабочие специальности»: промысловые лайки работали по кабану и медведю, лосю и изюбру, по пушному зверю. Имелись собаки и с универсальными качествами. Известно также, что собака у народов Амура использовалась и в ритуальных целях. Все это свидетельствует о высокой значимости собаки в жизни нанайцев.
Наиболее важной отраслью собаководства являлось тягловое. В отличие от упряжного, где человек только управляет упряжкой, в тягловом он помогает собакам тянуть нарту. Тягловое собаководство наиболее древний вид. В той или иной степени оно было распространено у многих охотничьих племен Восточной Сибири. Название охотничьей ручной нарты нанайцев ондехо, онгосо, по предложению А.В. Смоляк, происходит от слова онголо (дупло, углубление), тем самым она отождествляет ручную нарту нанайцев с древней долбленой волокушей.
Действительно, народы Сибири в прошлом использовали долбленые волокуши, изготовленные из целого куска дерева. Имелся и другой тип волокуш – из шкур животных. Такие волокуши, например, делали нивхи. Мокрой шкуре нерпы придавали форму корытца и замораживали. В глазные отверстия шкуры продевали ремень-постромку. Подобным образом применяли шкуру сохатого для перетаскивания грузов эвенки сел Карги и Кульчи на Амуре.
У нанайцев, особенно в районах, где охота доминировала над рыболовством, собака в качестве тяглового животного использовалась до середины ХХ века, отдельные охотники применяют ее в этих целях до сих пор. Ручные охотничьи нарты амурского типа онгосо отличались от аналогичных сибирских загнутыми с обеих сторон полозьями, вертикальными копыльями и наличием предохранительных горизонтальных дуг, которые крепились на концах полозьев. Выработался на Амуре и единый стандарт ширины полозьев и расстояния между ними. Это значительно облегчало передвижение в тайге и по глубокому снегу – можно было пользоваться старым нартовиком, следуя по уже проложенной колее. Количество собак в упряжке охотника не превышало трех, причем каждая из них была и охотничьей, и ездовой. Справиться с тяжело груженной нартой сами собаки не могли. Охотник помогал им, надевая через плечо лямку ироп. Он же и управлял нартой с помощью специальной оглобли янапон.
Существовала тщательно продуманная система укладки в нарты снаряжения, хозяйственной утвари и продовольствия. Вниз укладывались вещи, которые требовались лишь на промысле, сверху – необходимые в пути. У каждой вещи имелось строго определенное место. Сначала укладывали запасные полозья, затем расстилали полотнище из рыбьей кожи сэктэн. В передней части нарты ставили банки с рыбьим жиром, ящик с инструментами и охотснаряжением. Ближе к центру привязывалась сумка с одеждой, сбоку – коробка с табаком и основная провизия. В задней части лежат связки разобранных самострелов, на них – запас юколы для собак. Весь груз распределяется на три части, каждая из которых закрывается полотнищем и завязывается ремнем соптанги. Поверх всего закрепляются лыжи, копье гида, ружье и патронташ, в задней части – котел вверх дном, топор и постель. Вся упаковка тщательно продумана и отвечает требованиям длительного пути. Даже если нарта перевернется, груз останется невредимым. Общий вес охотничьих нарт достигал 250 кг.
К тягловому собаководству можно отнести и своеобразный способ передвижения элгэпу (вести на поводу) – буксировка лыжника двумя-тремя собаками. Собаки размещались «веером», потяг охотник привязывал к поясу. Этот способ использовался нанайскими охотниками при передвижении по равнинам и руслам рек.
Упряжное собаководство у народов Амура и Сахалина имело сходные черты и поэтому объединяется в единый амуро-сахалинский тип упряжного собаководства. Он отличался от других типов в первую очередь конструкцией нарт : амурская нарта имела изогнутые с двух сторон полозья, прямые копылья и была довольно узкой, так как на нее каюры садились верхом. Собачья упряжь состояла из ошейника с подвязками, которые обхватывали собаку с боков. От вертлюга шел закрепленный к потягу поводок. Собаки в амурской упряжке располагались «цугом» или попеременно. Управление упряжкой каюр осуществлял посредством команд, торможение – с помощью двух остолов; их привязывали ремнями к копыльям и в нужный момент упирали в землю, нарты останавливались.
С приходом русских на Амуре и в прилегающих районах появился второй, восточно-сибирский тип упряжного собаководства. Возможно, его распространение связано с очередной волной миграции на Амур звенков-оленеводов. Войдя в состав нанайцев, ульчей и других народов, они утеряли оленеводство, а оленью нарту приспособили под собачью, несколько модернизировав ее. Восточно-сибирская нарта в отличие от амурской имела загнутые полозья только с одной стороны, была более широкой и вместительной. Большое распространение она получила с начала ХХ века в связи с развитием интенсивных торговых отношений. В нарту попарно «цугом» впрягали большое количество упряжных собак – до 15 животных. Изредка впереди выставлялся передовик. На восточно- сибирской нарте амурские каюры перевозили почту, занимались частным извозом.
На Амуре в такую упряжку впрягали нечетное количество собак – от 3 до 11. Первая пара собак от нарты называлась дэкэн, последняя пара – хаморой инда, передовик – миориамди. В памяти нанайцев старшего поколения, к сожалению, не сохранились названия остальных пар собак. Вероятно, это связано с тем, что количество упряжных собак на Амуре к середине ХХ века обычно не превышало 5.
Каждый каюр имел свой набор разнообразных команд, но со временем сформировались общие для всех каюров Амура команды: тах-тах-тах – вперед, прямо; кай-кай – направо; тэх-тэх-тэх – налево; тэи дуйлэ – подальше от берега; торо – стой; мочогуй – назад. Собака-передовик – самое умное и опытное животное в упряжке, она знала все команды каюра и обладала отличной ориентацией в пути. Именно к ней обращался каюр во время движения, и передовик, выполняя команду, увлекал за собой всю упряжку. Передовик особенно высоко ценился, и его вместе с охотничьими собаками содержали отдельно от нартовых собак в специально отведенном месте. Гонки на собачьих упряжках были очень популярны не только у нанайцев. Медвежий праздник у нивхов и ульчей, как правило, начинался с состязания многочисленных упряжек в скорости и выносливости. Для гонок на собаках использовались специально приспособленные для быстрой езды нарты пара, пукчилэсу. Общее название амурских нарт – токи. Ездовые нарты отличались от охотничьих более легкой конструкцией, полозья крепились 3-5 парами копыльев бэгдилкэн, к первой паре копыльев крепилась вертикальная дуга, за которую держался каюр при движении, ее называли тонгман.
Чрезвычайно богатая терминология названий частей нарты свидетельствует о той большой роли, которую играло упряжное собаководство в жизни нанайцев. Полевые исследования в 1994 г. в селе Найхин Нанайского района Хабаровского края позволили дополнить уже зафиксированные названия составных частей нарты: полоз – чангса («патан» по А.В.Смоляк), подполозок – дакчица, нащеп – хулиэн, настил – дерси, копыл – бэгдилкэн, отверстия на нащепе настила – сангарни, обвязка настила – дэрси уйцэни, вязка копыльев: – палтохи, планка, соединяющая концы полозьев – норхо, кончик полоза – индюкэн, горизонтальная рейка, соединяющая концы настила – элэнгэ.
Названия собачьей упряжи и ее составных частей, для амурского и восточно-сибирского типа отличаются лишь в наименованиях хомутов: амурский назывался дямбо, восточно-сибирский – хала. В остальном названия частей упряжи одинаковы: подвязки хомута назывались селоптон, поводок – яки, вертлюг – макчихи, потяг — луксур. Вся собачья упряжка называлась луксур индани. Собака в нанайском языке – инда.
Во время праздничных поездок всем собакам в упряжке надевали ошейник с ремнями на морде, на ремнях между ушами укреплялось украшение из крашенных ремешков или конского волоса — султан гараха, торчащий вверх, к ошейнику прикреплялись бубенчики — конгокто.
Вся собачья упряжь – потяг, поводки, ошейники, ремни, подвязки и т.п. изготовлялись из кожи лося или изюбря. Хорошие, длиннные ремни получались из шейной части. Для этого вначале отделяли голову животного, затем у холки делали разрез вокруг шеи и снимали шкуру чулком. Снятую таким образом шкуру на несколько дней закапывали в землю. После этого с нее легко можно было удалить шерсть. Затем шкуру нарезали по спирали, после этого ремень туго натягивали между деревьями и оставляли на несколько дней. Шкуру на ремни старались заготовлять весной во время гона, когда у самцов шея набухала от прилива крови и соответственно увеличивалась в размерах. После просушки ремень опускали в жирный мясной бульон для смягчения.
Материал для изготовления нарт заготовляли осенью или зимой, когда в деревьях прекращалось сокодвижение. Для разных деталей нарт выбирали особые породы деревьев. Так, для копыльев использовали комель тальника, он обладал прочной, крученой структурой. Полозья и раму делали из ясеня или березы. Для подползка нанайцы использовали черную акацию, она обладала большой плотностью и потому достаточно медленно стирались под воздействием льда и снега. Настил набирался из тонких и гибких стволов тальника, обвязку настила делали из луба тальника или закрепляли кожанными ремнями. Все сочленения в амурской нарте закрепляли рыбьим клеем и деревянными гвоздями. Конструкция амурских нарт зависела от их хозяйственного назначения. В малой охотничьей и женской нартах моольчой было от 2 до 3 пар копыльев; в ездовой нарте – от 3 до 5.
Охотничье собаководство у народов Амура в прошлом имело свои особенности. С собакой охотились лишь на крупного зверя – сохатого, изюбря, медведя и кабана. Для этого у собак воспитывались такие качества, как умение скрадывать зверя, останавливать животное и удерживать его на месте до прихода охотника. Наиболее распространенный способ охоты на крупного зверя в следующем: собака, приблизившись к животному, начинала ненавязчиво и без агрессии облаивать его, уворачиваясь от копыт и рогов, тем самым отвлекая внимание зверя от приближающего охотника. Опытная собака неизменно выбирала позицию у головы животного, сзади нападали молодые, неопытные лайки и часто расплачивались за это увечьями.
Охота с собакой на медведя и кабана отличалась тем, что пес на этих животных нападал сзади, стремясь посадить зверя на зад. Зверовая собака хватала его за шерсть (гачи), тем самым заставляя садиться и обороняться (Хватая только за шерсть, не посадишь зверя, тут необходимы болевые хватки. Прим. А.Долгой). Когда зверь «садился», подоспевшему охотнику оставалось только произвести выстрел. Охотились с собакой на медведя и кабана обычно по так называемому «чернотропу», т.е. до глубокого снега. В глубоком снегу собака теряла маневренность и могла стать жертвой разъяренного зверя. Н.П.Бельды (с. Найхин) рассказывал, что одна такая охота закончилась тем, что кабан клыками распорол брюхо лайке. Рану зашили толстой, хлопчатобумажной нитью, шов залили пихтовой смолой, которая обладает антисептическими свойствами. Через несколько недель собака выглядела вполне здоровой.
Промыслом пушного зверя в широких масштабах нанайские охотники стали заниматься сравнительно недавно. Поначалу использовались традиционные орудия: самострелы дэнгурэ, сэрми, различные давящие ловушки и петли, применение которых, как правило, исключало использование собак. При проверке самострелов и капканов охотники привязывали собаку к поясу или вовсе не брали с собой.
Роль собаки в пушном промысле стала значительной, когда появилось огнестрельное оружие. Она быстро обнаруживала белку или соболя, загоняла их на дерево и подавала голос. По характеру лая охотник мог определить, какое животное облаивает собака. Большую помощь оказывала собака и в случае охоты с сеточкой-рукавчиком адолика которой добывали обычно соболя. Лайка загоняла зверька в дупло, нору или расщелину, охотник ставил у выхода рукавчик и дымом или палкой выгонял соболя из убежища в расставленную сеть. Собаки, работающие по соболю, очень ценились у нанайцев, их оберегали, старались использовать только по назначению.
И все же основной рабочей специальностью амурской лайки была охота на крупного зверя, а также работа в нарте. Специализация собаки определялась требованиями, которые предъявлял к ней хозяин. Путем тщательного отбора в собаке, а затем и в породе в целом закреплялись нужные рабочие качества. Из 57 амурских лаек, обследованных К.Г.Абрамовым, 49% работали только по крупному зверю, по пушному – 19%, по крупному и пушному – 12%. В нартах и на промысле работали 67% и исключительно в нартах – 24%. Приведенные данные позволяют определить амурскую лайку как зверовую и нартовую и отчасти как промысловую.
Охотничья специализация собак в немалой степени определялась и составом промысловой фауны, характерной для иной местности. Соответственно складывался и определенный экстерьерный тип лайки. В местах, где преобладала охота на крупных животных, собака отличалась крупным ростом и большой мускульной массой. Собаки, охотившиеся в основном на мелких животных, отличались легкими, изящными формами.
В конце прошлого века известные кинологи А.Ширинский-Шихматов и М.Дмитриева-Сулима закрепили за северными остроухими собаками название лайка. Тогда же эта многочисленная группа собак была разбита на несколько видов: зверовых, промысловых, оленегонных и ездовых. Оленегонная лайка, распространенная преимущественно в северо-западной тундровой области, отличалась небольшим ростом и весом, поскольку работала летом по вязким торфянникам, зимой по глубокому снегу с плотной коркой. В отличие от оленегонной зверовая лайка отличалась мощной мускулатурой, высоким ростом, имела мощные челюсти с хорошо развитыми зубами. Густая шерсть позволяла лайке продираться в таежных зарослях, преследуя зверя. Для промысловых собак характерны способность к быстрому бегу на короткие расстояния, небольшой рост, высокая подвижность. С успехом использовалась она и по «перу» – на водоплавающую и боровую дичь. Ездовые, как и зверовые лайки, имели мощный, но более растянутый корпус.
Многолетнее изучение амурской лайки позволило К.Г. Абрамову выделить ее в особый вид. По его мнению, ее невозможно спутать с собаками других пород. Природные условия региона сформировали у амурской лайки такие качества: рост средний или выше с него, обычно от 55 до 60 см у кобелей, у сук – от 50 до 55 см. Голова волчьего склада, красивой рельефной формы, лоб широкий, не длинный, с заметно выраженным переходом к морде. Уши небольшие слегка закругленные, стоячие, у основания широкие, посаженны высоко. Челюсти мощные, с хорошо развитыми зубами. Глаза глубоко посажены, косого разреза, темно-орехового цвета. Спина прямая сильная. Ноги прямые, постав правильный, параллельный. Лапа широкая, круглая. Комок лапы допускается в небольшом роспуске. Манера постава хвоста волчья, т.е. поленом, или серпом. Шерстный покров жесткий, грубый, прямой и густой остевой волос, хорошо развитый мягкий и плотный подшерсток. На голове и ушах волос коротки, густой и блестящий. На шее и плечах развит более пышно и образует воротник (муфту), особенно у кобелей. На холке волос удлинен. Ноги покрыты коротким, плотным волосом, на тыльной стороне он несколько длиннее и образует на задних ногам очесы. Окрас преобладает зонально-серый. Часты отклонения в сторону меланизма, встречаются черные и черно-пегие экземпляры, рыжие и бурые всех оттенков также характерны для амурской лайки.
Рабочие качества: широкий поиск, вязкость, тонкий слух хорошее зрение, выносливость, сила и понятливость. Почти все собаки не исключая зверовых, хорошо идут в нарте. Качества, характерные для амурской лайки, формировались в течение длительного времени во многом стихийно, благодаря естественному отбору внутри самой породы и потому выкристаллизовались особенно отчетливо и стали константными. Ареал обитания этой собаки в прошлом распространялся на Приамурье, северную Маньчжурию и отчасти Забайкалье. Хозяйственное освоение этого региона во второй половине Х1Х века привело к тому, что амурская лайка стала быстро терять свои промысловые и экстерьерные качества. В край было завезено большое количество беспородных, а также собак других пород. Началось активное смешивание.
В поголовье амурской лайки все чаще стали появляться вислоухие, малорослые метисы, невообразимых окрасов и статей. Во многих селах местные власти неоднократно производили массовые отстрелы собак, преимущественно амурской лайки, объясняя это ее беспривязанностью. Отстрелы производились и из-за боязни случайных вязок амурской лайки с завезенными в край западносибирскими лайками. Эта «забота» о сохранности престижной по тем временам породы западносибирской лайки обернулась в конечном счете гибелью лучшего генофонда местной амурской лайки, хотя она по промысловым качествам ничем не уступает другим шпицеобразным собакам.
При всей разнообразности окрасов амурских собак, у каждого владельца в упряжке чаще были однотипные собаки, лишь с небольшими отличиями в окрасе и росте. По этим отличиям нанайцы и давали клички собакам. Приведем наиболее распространенные клички амурской лайки у нанайцев: Тэкиэн – черный, Чакоан – рыжий, Чагдян – белый, Алхан, Биактан – пестрый, в основном белый с черным, Куриэн – серый, Киактан – собака пестрой или темной масти с пятном на лбу, Луку – лохматый, Анча – черный с желтыми бровями, Пуктэн – черный с: белой полосой на лбу или белый с черной полосой на лбу, Харала – черный с белым подшерстком. У других народов тунгусо-маньчжурской группы клички давались по тому же принципу.
Опыт традиционного собаководства выработал разнообразные приметы по отбору лучших щенков из помета. Считалось, что хорошая собака должна иметь хорошо прощупываемый у основания черепа выступ (соколок). Наличие на нижней челюсти нескольких длинных шерстинок, черного нёба, волчьего (трехгранного) клыка также характеризовало ее будущие качества. Считалось, что хороший охотничий пес должен выгнуться как лук, когда его поднимали за хвост. Ездовую собаку определяли по черным подушечкам лап. Длительные наблюдения за собаками, совместная работа с ними в упряжке, позволяла нанайцам достаточно точно определять будущие качества своих питомцев.
Признаки, по которым охотники определяли качества щенков, в дальнейшем закреплялись соответствующей дрессировкой. Она начиналась с полугодовалого возраста. Устойчивый генотип, хорошая наследственность позволяли без труда раскрыть навыки и умение, заложенные сотнями поколений амурской лайки.
Амурская лайка очень доброжелательна по отношению к человеку. У нее открытый доверчивый взгляд. К зверю отличается злобностью, хорошо знает повадки промысловых животных. Длительные переходы в нарте, суровый климат, выработали у этих собак неприхотливость в пище и к условиям содержания. Традиционный корм собак на Амуре – вяленая рыба, сушеные костяки кеты кесоакта, на день собаке полагалось до 3 таких костяков, на промысле скармливали также тушки пушных зверьков и внутренности крупных животных. В ходе длительной работы человека и собаки выработалась особая гармония в их отношениях, хозяин понимал насколько неоценима помощь четвероногого друга и делился с ним последним.
Исторические упоминания об амурской лайке создают мнение о ней, как о выдающейся собаке, внесшей неоценимую лепту в географические открытия. Достаточно вспомнить антарктическую экспедицию англичанина Скотта, в составе которой были и упряжки из амурских лаек. Участие амурских лаек в открытии Антарктиды, произвело определенный резонанс. В 1909 г. на основании предписания военного губернатора Приморской области в низовьях Амура были закуплены собаки-производители для Камчатки. Таким образом, была предпринята попытка улучшить породные качества местных камчатских собак. Что же касается собаководства в Приамурье, то здесь оно вскоре стало угасать. Одной из причин был рост цен на кету, которая являлась основным кормом для собак. Собачьи упряжки стали довольно дорогостоящим транспортом, лошадь все больше и больше стала использоваться в хозяйстве нанайцев. Если в 1909 г., например, в Удском уезде насчитывалось около 4,5 тыс. упряжных собак, то в 1917 г. лишь 1300.
В годы Советской власти местному населению категорически запрещалось вылавливать лососевых для корма собакам. Это еще более усугубило положение упряжного собаководства и в конечном счете предрешило его судьбу. Современное собаководство нанайцев представлено лишь охотничьим, при этом пользуются собакой в качестве тяглового животного очень немногие охотники. Отдается предпочтение мотонартам, а бывшее «транспортное средство» сидит в санях или бежит рядом. Необходимо восстановить традиционное собаководство коренных жителей Приамурья, сберечь для потомков уникальную амурскую лайку. Она, по нашему мнению, достойна того.
А.П. Самар
Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока.
1997