Колхозному кузнецу Федору Щербину повестка пришла в сентябре 1942 года. Более молодые мужики их колхоза давно были на фронте, некоторых уже не ждали… Последнюю зиму Щербины смогли пережить благодаря добыче, которую иногда Федор приносил с охоты, и корове Зорьке. Второй год подряд весь колхозный урожай, отмерив скупую семенную долю, отдавали фронту. Весной, когда Щербины вывели на первый выпас отощавшую за зиму корову с белолобой резвой телушкой, случилась беда. На глазах тринадцатилетнего Андрея словно из-под земли вывернувшийся волк одним махом разорвал горло корове, бросившейся защищать теленка. Андрей криком и щелканьем кнута прогнал волка, но было уже поздно: у коровы подкосились передние ноги, а под горлом пузырилась красная пена.
В Боровой, где жили Щербины, к началу войны осталось пять жилых дворов. Остальные жители деревни успели перебраться в новые дома, построенные с помощью колхоза в Селиваново, где располагалась центральная усадьба. При желании давно могли перебраться и Щербины.
Все было за переезд. В Селиваново в домах провели свет от движка, возле сельсовета на столбе, как в городе, говорило и пело радио, был медпункт, магазин с хлебом колхозной выпечки. Построили школу, так что не надо было на зиму возить детей из Боровой за 10 километров и определять по чужим дворам. Но переселение шло медленно. Долго приходилось раскачивать корни, связывающие многие поколения боровчан с родным обжитым местом.
И вот остались теперь в Боровой на отшибе пять дворов, где жили только женщины, старики и дети, старшим из которых был Андрей.
Поздно вечером, когда кончились проводы в доме Щербиных и разошлись по дворам соседи, Федор окликнул сына. Они набросили телогрейки, вышли на двор, присели на бревно. Стояла безлунная сентябрьская ночь.
Уже проплывали в звездной высоте первые гусиные стаи, раскалывая своими прощальными кликами ночную тишину. Сначала рождался чуть слышный отдаленный гусиный гомон, который постепенно вырастал до громких, отчетливо слышных, тоскливых криков отдельных птиц, а затем также медленно угасал среди далеких звезд. С той ночи прощальный гусиный крик из поднебесья стал для Андрея неразделим с памятью об отце.
Федор свернул самокрутку, несколько раз глубоко затянулся.
— Теперь, Андрей, придется тебе за себя и за меня хозяйничать. Береги мать и сестренок. Сена для телки на зиму хватит, дров тоже. Как захолодает, да пока снег не заглубеет, займись охотой. Может, повезет. Без коровенки да без запаса — зима долгая. Думал я, что успею, да вот не вышло… На охоту теперь ходи с двустволкой. В одном стволе всегда носи жакан. По глухарю или зайцу раз не попадешь — другой раз получится, а по медведю другого раза может не быть. На охоте держись левого берега Ольшанки. Коли заплутаешь — иди на запад, выйдешь к реке — по ней домой. Зимовье наше в Никитской пади я летом подправил, дровишек припас — ночевать можно смело. Провиант береги. По рябкам не расходуй. Что добудешь — делись с соседями. Не забывай кормить Тумана и Тайгу, береги их. Без собак в лес не суйся — до беды недалеко.
Пока не началась зима, Андрей ходил в школу. Младшая, шестилетняя Наташа была дома, а шестнадцатилетняя Вера переехала в Селиваново и работала в мастерской, где шили для фронта шубы и рукавицы. Переезжать на зиму для учебы в Селиваново Андрей отказался наотрез: «Кончится скоро война, вернется отец, тогда и пойду учиться. Одних вас не оставлю — отец не велел». Ни слезы, ни уговоры не помогли, и мать отступилась в тайной надежде, что сбудутся Андреевы слова.
По чернотропу Андрей ходил в лес по воскресеньям. Лайки, засидевшиеся за лето, наперегонки шныряли по прибрежным густым зарослям, труднопроходимым из-за колючих кустов шиповника, поросшим малиной. Прошедшее лето было сухим и жарким. Непуганые тетеревиные выводки хорошо сохранились и теперь, поднятые собаками из непролазного чертополоха, взлетали с барабанным треском. Чаще они улетали под прикрытием кустов, но одного-двух чернышей Андрею удавалось добыть всякий раз.
В свои тринадцать лет Андрей был невысокого роста, но в отца ширококостный и не по возрасту крепкий. Он управлялся с плугом, наравне с отцом пилил и колол дрова, обижаясь, когда тот не давал ему колоть тяжелые комлевые отпилы. С девяти лет отец подарил Андрею одностволку и брал с собой на недалекие охоты. Он учил сына меткой стрельбе, умению читать следы, знакомил с повадками зверей и птиц. Андрей унаследовал от многих поколений Щербиных, живших в лесных вологодских деревнях, наблюдательность, сметливость, врожденную способность ко всему, связанному с охотой. Хорошо изучив за время совместных с отцом охот окрестные леса, он теперь один без боязни бродил по ним с ружьем. У него были два любимых и хорошо знакомых маршрута, по которым они часто ходили с отцом. Один — по тетеревиным местам вдоль Ольшанки, другой — по высокоствольному старому еловому лесу, почва в котором, словно пушистым ковром, была сплошь покрыта зеленым влажным мхом. Здесь ему удалось до начала зимы снять с высоких елей пару осаженных собаками глухарей.
Но вот захолодало, небо затянуло низкими темными тучами. Двое суток в трубе завывал ветер и густая снежная круговерть соединяла землю с небом.
Андрей нетерпеливо поглядывал на залепленное снегом окно, перебирал патроны. Принес и подогнал по ноге отцовские лыжи. В который раз направил бруском и без того острый нож и небольшой топорик. Наконец метель стихла, небо прояснилось. Андрей с вечера накормил собак и всю ночь посматривал на темное окно, боясь проспать рассвет. Но под утро разоспался и проснулся, когда мать уже растопила печь. Собаки, предчувствуя охоту, то нетерпеливо взвизгивали на крыльце, то коротко взлаивали под засветившимся окном. Наскоро перекусив, Андрей оделся, присел, как раньше отец, на скамейку и глянул для удачи на прибитые к стене лосиные рога. Мать отошла от звонко стрелявшей сухими сучками печи, присела на край скамейки у стола и тихо наблюдала за охотничьими сборами, такими знакомыми с самого детства. Когда сын отвернулся к стене за фуфайкой, она быстро перекрестила его. Андрей подошел к матери, неловко поцеловал ее в теплую от печного жара щеку.
— Если до вечера не управлюсь, то заночую в пади. Тогда буду завтра.
— Холодно, Андрюша, не застудись. Бог с ней, с охотой.
— Ничего, мам, не застужусь.
Он открыл дверь, впустив белое облако, и вышел. Собаки с радостным визгом бросились ему под ноги.
— Не балуй, ишь ты их! Я т-те дам! — подражая отцу и стараясь басить, осадил он разыгравшихся лаек. Надел лыжи и пошел через огород к темной стене леса.
В лесу лайки сразу скрылись за стволами деревьев. Пятилетний Туман бежал впереди, временами останавливаясь, выслушивал скрип лыж и продолжал поиск. Двухлетняя Тайга рыскала сзади него, подваливая по всякому взлаю, и, не разобравшись что к чему, тут же, начинала вызванивать своим высоким голосом.
Солнце перевалило за полдень, когда Андрей вышел к пойме Ольшанки, прошел по краю заросшей смешанным мелколесьем гари и углубился а невысокий сосновый лес.
И тут раздался злобный резкий лай Тумана, к которому тотчас присоединилась Тайга.
— Зверя подняли. Лось или кабан? Зарядив оба ствола жаканами, Андрей торопливо побежал в сторону лая, который теперь время от времени коротко вспыхивал и гас, быстро удаляясь. Перехватив след Тайги, по нему он вышел на место подъема зверя. Среди сосен в свежем пушистом снегу темнела протаявшая до земли лосиная лежка с желтыми пологими краями. Теперь собаки гнались за лосем, который уходил в глубь леса. Андрей ровным размеренным шагом, как учил отец, чтоб не сбить дыхание, пошел по следу, чутко прислушиваясь, не завернут ли собаки лося обратно. Он шел долго. Но вот донесся сначала чуть слышный, а потом все более отчетливый лай. Собаки держали лося на месте. Андрей приблизился вплотную. Теперь его отделяла от них невысокая сосновая поросль. По тому, как резко усилился лай Тумана, он понял, что собака его услышала. Затаив дыхание и сжимая взятое на изготовку ружье со взведенными курками, Андрей медленно двинулся в обход поросли. Сначала увидел собак и по направлению их оскаленных морд нашел взглядом лося, стоявшего к нему задом. Головы лося, наклоненной вниз, видно не было. Туман, словно оценив положение, передвинулся в сторону и, бросаясь на бок зверя, заставил его развернуться так, что он был полностью открыт. Медленно подняв ружье, Андрей прицелился в стык головы и шеи, ниже уха, и выстрелил. Голова лося резко дернулась — и он завалился на бок. Собаки вцепились в лежащего лося, но он оставался неподвижным. Успокоившись, они улеглись рядом, разгоряченно хватая снег.
Еще не веря в удачу, Андрей подбежал к зверю. Сердце радостно стучало в груди, звонкими молоточками отдаваясь в ушах: «Если бы видел отец!»
Это был молодой лось с рогами из трех небольших отростков. Андрей снял лыжи, заплечный мешок, обошел лося вокруг. Что делать дальше? Короткий день клонился к вечеру. До просеки, по которой можно попасть на дорогу к Боровой, около километра, да там до дома километров 7-8. Пока дойдешь — стемнеет. Значит, сегодня мясо не вынести. Решил тушу выпотрошить, завалить сучьями и вернуться рано утром с соседями. Так и сделал. Внутренности, чтобы запах меньше расходился по лесу, закопал в снегу. Дал собакам по куску мяса. Отрубил кусок стегна и уложил в мешок. Потом завалил лося сухостоем, сучьями, сосновыми ветками. На всякий случай достал тряпицу, разорвал на ленты и завязал их на торчащих над завалом сучьях. Взвалив на спину мешок и радостно ощущая его тяжесть, двинулся домой. До дома добрался, когда стемнело. Мать, увидев его усталое, сияющее радостью лицо, поняла все без слов и, всплеснув руками: «Кормилец ты наш, родной!» — бросилась помогать снимать со спины тяжелую ношу.
— Маманя, будем готовить ужин, да надо кликнуть соседей, чтоб с утра мясо выносить.
Вскоре весело трещали в печи дрова.
Все соседи вместе с детьми сидели за столом, на который поставили кто капусту, кто огурцы, кто сало, кто домашнюю наливку. Мясо, нарезанное крупными кусками, жарилось в печи, наполняя избу забытым ароматом охотничьей удачи. Сидели допоздна, в который раз слушая Андрея и вспоминая былые дни, украдкой смахивали набегавшие слезы.
Решили, что выйдут рано утром, захватив с собой мешки и санки, Андрей с матерью и две более крепких соседки. Утром быстро собрались и двинулись в путь. Андрей на лыжах, с ружьем и собаками пошел вперед, на этот раз по дороге, чтобы к приходу женщин успеть разрубить мясо на куски. Остальные потянулись гуськом по его следу. Незаметно докатил до просеки и повернул на нее, свистнув бежавшим впереди собакам. Вот и место, где надо сворачивать с просеки в лес. От быстрой ходьбы стало жарко. Низкое солнце, просвечивая между стволами, отражалось сверкающими искрами от ослепительно-белого снега. Воздух серебрился в лучах солнечного света осыпавшимся с деревьев ночным инеем. Зима еще не набрала полной силы, но деревья уже изредка негромко потрескивали.
Андрей шел по лесу, как ему казалось, дольше, чем надо, а нужное место все не появлялось. Он уже начал волноваться, не сбился ли, спрямляя вчерашний путь, как вдруг увидел свой след. Окликнув собак, он заскользил по лыжне. Вот и знакомый сосновый островок. Радостно обогнул его и оторопел от неожиданности. Аккуратно сложенная вчера куча хвороста была разбросана. Лося на месте не было. На снегу резко выделялась широкая борозда от туши. Андрей подъехал к разбросанным сучьям и в испуге остановился. Снег был истоптан широкими когтистыми медвежьими лапами. Из-за деревьев выскочили собаки, подбежали к нему. Туман повел мордой по сторонам, уткнулся в медвежьи следы, с шумом втянул в себя воздух. Шерсть на загривке вздыбилась, и, коротко взлаяв, он бросился вдоль волока. Тайга припустила следом.
Шатун! Много охотничьих былей и небылиц слышал о нем Андрей длинными зимними вечерами, когда собирались охотники и коротали время за пересказом историй, порой слышанных еще от отцов и дедов. Что делать? Бежать предупредить мать и соседок, завернуть их назад?
Одно из всего слышанного ой помнил крепко: от медведя бежать нельзя — не убежишь. В этот момент утренняя тишине раскололась от яростного лая. В ответ раздался утробный хриплый рев. От него похолодело и сжалось все внутри. Вслед за ревом послышался истошный визг Тайги, который сразу оборвался. Вместе с ним умолк лай Тумана. Этот визг вывел Андрея из оцепенения. Он вспомнил о ружье. Быстро переломил его и заменил дробовые патроны жаканами. Взвел курки. Лая больше не было. Вдруг послышался треск, и Андрей увидел несущеюся во всю прыть Тумана. Следом за ним из чащи, ломая кусты, выскочил медведь. Туман мчался в сторону просеки. Ужас охватил мальчика: «Выведет шатуна прямо на мать, на женщин, беззащитных, ничего не ведающих!..»
Его тело безотчетно напряглось, и из горла вырвался длинный пронзительный крик, в который он вложит все силы: — Э-э-э-э-э!!!
Этот крик, как плетью, осадил распластанного в прыжке медведя. По инерции он юзом пропахал снег, на ходу повернув голову в сторону крика. Туман резко развернулся и замер. Андрей вскинул ружье и, поймав мушкой застывшего на миг медведя, выстрелил в переднюю лопатку. Он видел, как вздрогнул от пули зверь. Однако в тот же миг медведь развернулся и бросился на охотника. В несколько прыжков он проскочил половину пути, но неожиданно остановился. Вцепившись мертвой хваткой в зад, на нем повис Туман, словно плугом тормозя папами. Медведь с ревом поднялся на дыбы, а потом сел, пытаясь вдавить собаку и снег. Андрей выстрелил в упор, прямо в красную ревущую пасть. Зверь захлебнулся, несколько раз гребанул по воздуху передними лапами и медленно опрокинулся на спину.
Силы разом покинули Андрея. Перед глазами поплыли темные круги, ноги подогнулись, и он опустился на снег.
Туман выкарабкался из-под навалившейся туши, встряхнулся и подбежал к Андрею. Он ткнулся мокрым носом ему в лицо и начал старательно лизать своим горячим шершавым языком снизу вверх нос, лоб и щеки мальчика Андрей очнулся и прижался к собаке, обхватив ее за шею двумя руками, Туман постоял немного, вывернулся и подошел к медведю. Пес обнюхивал его, вздыбливая шерсть на спине. Андрей поднялся. Все происшедшее казалось сном: среди разбросанного валежника вместо лося лежал медведь.
Туман посмотрел на Андрея, взвизгнул и затрусил в лес. Андрей поднял ружье и пошел следом. Вскоре среди деревьев на снегу затемнела лосиная туша. Бок у нее был разорван. Туман, не глядя на лося, обежал его и жалобно заскулил. Там, вдавленная в красный снег, лежала Тайга. Медведь достал ее первым прыжком и ударом лапы вбил в снег намертво.
Вдали послышалось ауканье нескольких голосов. Туман бросился в ту сторону. Андрей громко отозвался. Потом снял лыжи, подошел к большой березе, разгреб снег и начал топором рыть не промерзшую еще землю.
А. Юдицкий
«Охота и охотничье хозяйство» №10 – 1985