Конец третьей декады августа. Днем столбик термометра поднимался до отметки +20°С. Но вечером, к семи часам, жара резко спадала и даже становилось прохладно. Два дня, собирая грибы, мы искали глухариные выводки близ весенних токов. Переходя с поляны на поляну, от одного дерева к другому, из гривы в гриву, читали страницы жизни леса. Вот углубление в земле от копыта лося с примятой и местами вдавленной травой; вот царапины на лесной тропке, вьющейся среди ельника, от когтей барсука; на приболотке старая купальня кабанов; на высохшей осиновой валежине помет куницы; а вот наброды и помет выводка глухарей по краю брусничной поляны с потревоженным муравейником. А сам выводок где-то недалеко.
Удача нам сопутствует, грибов собрано много. Заодно зреет план охоты на следующую неделю. Первый выход наметили на вечер 27 августа. С утра — ревизия дробовых патронов, проверка ружей. В путь тронулись в шесть часов вечера. Haши лайки западницы, на поводках. Болтая о предстоящей охоте, проходим отрезок пути в 4 км, желаем друг другу успехов и расходимся в по разным маршрутам.
Мне предстояло провести охотничий вечер на восточных гривах Селитского болота, а приятелю — на юго-западных гривах. День был на исходе. Солнце садилось как бы в лес за болотом Моя сторона залита последними лучами заходящего солнца, и начавший желтеть, буреть лист на деревьях играет разными бликами. Тени учинялись. Становилось прохладно. На полянках кое-где стрекотали кузнечики, но по мере продвижения вперед становилось все тише и тише.
Я двигался метрах в 30-ти от кран камыша по зеленому ковру мха. За ним шириной в 2 км, а местами и шире, простиралось мощное сосновое кочкастое болото. Год выдался урожайным на гонобобель, чернику, бруснику, да и клюквы, поговаривали местные, будет много. Чувствую, как сорвалась лайка, слышу медленный шум падающей птицы и легкий удар добычи о ковер мха. Веселое повизгивание Айнухи. Взял. Перед камышом поднимался старый высокоствольный осинник с вкраплениями ели. Подлесок состоял из рябинника, ельника, «нижний этаж» был занят черничником. Местами встречались небольшие полянки, сплошь усыпанные волнушками. Из-под елей везде торчали серушки. Шел слой гриба для засолки.
Моя западница находилась в глубоком поиске уже минут 30. Пройдя еще с километр, я дошел до метровой просеки, прорезавшей болото с востока на запад, и встал Неделей раньше, собирая грибы, мы именно здесь обнаружили глухариный выводок из восьми птиц. Осматривая осинник, пришли к выводу, что глухарь пошел на осиновый лист Оставалось ждать.
Стало совсем прохладно. Где-то высоко в небе прокричали журавли, птицы обучали летным азам молодняк. Кузнечик, стрекотавший справа в сухой траве, замолчал. В болоте слева что-то прошумело, и вновь тишина. Вынул компас и еще раз проверил азимут. Собаки нет.
И как бы в ответ на мои мысли спереди, метрах в четырехстах, заработала Айна. Несколько минут слушал, определяя, по кому она работает. Голос звонкий, но не злобный, отдает не часто, не перемещается, на глухой не переходит. Глухарь. «Ну матушка, не сорви его», — с этими словами подхватываюсь и быстро иду на голос.
Приболоток становится сырее, появляются сосны. Двигаюсь, постоянно поворачивая пятку, прежде чем оторвать сапог от мха, иначе хлюпает и мои движения слышны. Таким образом преодолеваю метров 300. Впереди мокрая проточина, заросшая местами чахлым камышом, шириной метров в 30. На ней ни одного деревца, кустика, а дальше высится горбушка со здоровенным осинником и частым подлеском из ельника В нем-то и работает Айна.
Перевожу дыхание и внимательно осматриваю ближайшие кроны осин. Желто-зеленые, светло-зеленые, буро-желтые листья местами совсем скрывают сучья. Не подшуметь бы Сумерки надвигаются быстро, и надо успеть «подкатить» к осине.
По-кошачьи припадая, на полусогнутых переползаю мокрую проточину и ищу глазами в ельнике хоть какую-нибудь тропку.
До работающей лайки метров 80, Вхо-жу на цыпочках в ельник, осторожно двигаюсь в направлении собаки. Преодолеваю метров 25 и оказываюсь на краю крупного, чистого, высокоствольного осинника. Кое-где местами а рост человека встает елочка Земля вся покрыта зеленым мхом, и на нем ровным одеялом лежит буреющий осиновый лип. Собака работает передо мной, но я ее не вижу.
Надо обозначить траекторию своего движения. Пальцами левой кисти делаю два щелчка, и чуть спустя голос Айнухи перемещается немного влево, еще плотнее к болоту. «Услышала, молодец Полдела сделано. Теперь. Ясно, где. Осталось набраться терпения».
Голос работающей собаки становится еще реже и ласковее. Осторожно начинаю скрадывать. Метров через 30 оказываюсь возле огромного осинового ствола. Прячась за него, перевожу дыхание и начинаю прислушиваться и осматривать кроны впереди стоящих осин. Где-то здесь прячется глухарь.
Время идет, собака осторожно, ненавязчиво облаивает, но мошник не выдает своего месторасположения Очевидно, старый, опытный. Смеркается.
Справа в стороне застонал лось. Над макушками деревьев со стороны болот прошумели утки. Опять щелкаю пальцами Собака замолкает, а вскоре появляется возле меня. Нажатием руки укладываю ее возле себя, оба замираем. Минут десять стоит гробовая тишина. В воздухе иногда кружит опадающий осиновый лист, мягко ложась на мох, Айна, причмокивая, лижет лапы, а я внимательно слушаю и всматриваюсь в кроны осин. За ними темно-синее небо, начинают появляться звезды.
Долгожданный миг удачи настал. Глухарь общипал лакомые листочки вокруг себя, пока внизу тявкала надоедливая лиса, и решил потянуться за листочками чуть дальше и выше.
Улавливаю в правой кроне движение и шум. Вот он, родной. Вытянув шею, раскрыв крылья для баланса, тянется к лакомству, резко клюет. Айна настораживается, чуть приподнимаясь, но я придавливаю ее рукой — «лежать». За первым аппетитным дальним листочком следует второй. Подвожу мушку под черное пятно, за ним мерцают звезды. Грохот выстрела разрывает вечерние сумерки. Чувствую, как сорвалась лайка, слышу медленный шум падающей птицы и легкий удар добычи о ковер мха. Веселое повизгивание Айнухи. Взял.
Иду к месту падения, глажу помощницу, она ластится и старается лизнуть в лицо. Поднимаю мошника. Порядочный. В деревне безмен покажет десять фунтов Укладываю добычу в рюкзак, подвязываю лайку и для верности сверяю путь по компасу Направляюсь к лесной дороге навстречу приятелю. Как-то у него сложился вечер?
Слева вновь засточал сохатый. Айна натянула поводок, одергиваю ее, и мы движемся по ночному лесу дальше. Уходя от быка, забрали чуть правее на лесную дорогу выскочили у чистины, где деревенские собирают клюкву.
Товарищ, если и вернулся, то должен ждать ближе к деревне. На прозвучавший свист никто не отозвался. Иду метров 200 по дороге в сторону деревни и вновь свищу Тишина, надо ждать.
Томительные минуты ожидания прерывает забеспокоившаяся лайка, навострил уши и я. С болотной чистины — доносится свист, даю ответ. Приятель подходит быстро, повествует кратко. ‘Там, мы обнаружили выводок до пяти птиц Чана начала работать почти в сумерках у самого приболотка. А осины там, и кроны — будь здоров. Подкатил-то я быстро, а вот определялся минут двадцать. Собаку пришлось отзывать. Не выдает себя, хоть ты лопни. Но потом засек. После выстрела, чувствую, валится мошник. а из соседней кроны второй сорвался. По нему бить не стал А вообще вечерок удался» — заключает он.
Делясь впечатлениями, приходим в деревню. На столе самовар и сковорода жареных грибов с картошкой. Показываем глухарей. Каждого петуха отец оценивает на вытянутой руке, внимательно ощупывая. «Неплохо. А буряка-то вы им дали наклеваться. 3автра, туда не ходите, пусть все уляжется. А бычок, говорите, поет. На гривке?» И, довольный, подсаживается к столу. Едим грибы, пьем чай и долго беседуем об охоте на .глухарей.
Егерь со стажем, он знает толк в охотах на мошника. Много приводит случаев, останавливается на тонкостях этой охоты. Отведенная неделя пролетает быстро, интересно, поучительно.
Наши четвероногие помощницы после недельных скитаний матереют на глазах. В них появляется уверенность, по лесу они передвигаются с каким-то неподдельным достоинством. Собаки знают, куда и зачем смотаться, откуда и того вытурить, кого облаять, а на кого снисходительно посмотреть, кого не удостоить вниманием,. Они в своей стихии.
Тремя неделями ранее — здесь же мы проводили с ними рекогносцировку местности. На предмет глухариных выводков. С каждымч шагом информации о выводках становилось больше и больше. Лайки в буквальном смысле слова обшаривали все окрестности по пути нашего следования.
Находится очередной выводок, который слышит наш шум. Птицы сначала бегут по земле, а затем западают вместе с глухаркой в густом высокотравье с примесью малинника, редких кустов можжевельника и волчьего лыка. Помощницы следуют за выводком, энергично раскачивая «бубликом» на крупе. В месте западания старки «бублик» на какое-то время задерживается. Тут следуют два щелчка пальцами, и лайки, как бы обходя, выводок, выгоняют его на нас.
«Ко, ко, ко» — и старка, изображая подранка, пролетает над нами, открыто усаживается на осиновый сук метрах в 30-ти. Поднявшиеся с ней молодые зависают на ближайшей сосне, вытянув вперед шеи, постоянно крутя головками. Следует одинарный щелчок, и лайки нехотя направляются в нашу сторону, поднимая остатки выводка. Молодняк рассаживается на ближайшие ветки, крутя головами.
После этого помощниц берем на поводки — дело сделано, и под несмолкаемое «Ко, ко» тихо покидаем расположение выводка.
Позднее делаем выборку одного — двух глухарей из выводка со своими помощницами на ягодниках и осиновом листу. — Эта охота желанно воспринимается лайками и они днями могут обшаривать характерные; места обитания выводков и взматеревщих особей.
А как хороши блюда из осеннего мошника. Но об этом отдельный разговор.
(Найдено в сети Интернет, автор указан не был)