Ко времени встречи с этим медведем моей молодой лайке по кличке Пурга исполнилось 14 месяцев. Ее любимая дичь — белки, рябчики и тетерева, их она могла без устали разыскивать и гонять целыми днями. Медведя до этого Пурга не видела. Четыре километра от места его добычи она ехала сидя на еще теплом боку зверя, а один раз, когда подброшенный на ухабе медведь шевельнулся — даже ухватила его за ухо, видимо решив, что тот ожил. Смешно было наблюдать, как эта маленькая собака, почти щенок, по-хозяйски властно и уверенно вела себя у добычи. Смешно, а ведь не будь Пурги, все могло обернуться иначе…
Раненный мною накануне уже в сумерках зверь взревел и, крутнувшись, двинулся к противоположной кромке неширокой лесной поляны. Стрелять было нечем. Единственный пулевой патрон израсходован. Ружье, бившее точно, да и дистанция стрельбы — не далее 15 метров — давали уверенность, что медведь будет положен на месте. Однако на деле получилось иначе. Неожиданность появления зверя, а также стволы деревьев и кустарники, между которыми я выбирал прогал для выстрела, повлияли на результат.
Громкие свистящие звуки дыхания зашедшего 8 лес медведя раздавались с одного и того же места уже более часа. Стало совсем темно. Нужно было идти ночевать в избушку, а утром попытаться добрать раненого зверя. Такое решение в данной обстановке было единственно верным.
Пока кипятился чай, занялся изготовлением пуль и снаряжением патронов. Разрядил несколько дробовых патронов, дробь расплавил в консервной банке, свинец слил в стеклянную папковую гильзу. Разрезав ее, предварительно охлажденную, извлек цилиндрик свинца, разрубил на три части и, обстукивая на обухе топора, придал им округлую форму. Соскучившаяся без меня за день Пурга не отходила ни на шаг. По ее поведению можно было подумать, что она догадалась о случившемся.
Три патрона с тяжелыми, граммов по 38, пулями как бы подвели черту под раздумьями о дальнейших действиях. Заведя будильник на половину четвертого, я крепко уснул.
Не доезжая полукилометра до вчерашнего места охоты, остановил мотоцикл, зарядил ружье, засунул топор за пояс и несколько раз примерился, можно ли быстро его достать. Проверил нож и с собакой на поводке двинулся к медведю. Ночь отступала. Понизу в лесу было еще темно, но вверху начало сереть. Различались уже вершины деревьев. На месте, откуда ушел раненый зверь, остановились. Свистящего дыхания слышно не было. Что могло произойти за ночь? Раненый медведь мог умереть. Мог отлежаться и уйти или просто затаиться, но тогда мог ли он не «свистеть»?
Ожидая рассвета, подошли к месту, где крутился вчера зверь после выстрела. Несколько гребков от мощных лап, одна борозда довольно большая. Пурга равнодушно обнюхала следы. Никаких эмоций. Было похоже, что данная обстановка ей ни о чем не говорит. «Помощи, видимо, от нее не будет, надежда только на себя», — сделал я заключение.
Уже заметно рассвело. Перейдя поляну, подошел к противоположной кромке леса. Решил осмотреть березу, у которой вчера останавливался медведь и, как мне показалось, обхватывал дерево лапами. Большая щепка, сантиметров 40 длиной и 5-6 толщиной, была вырвана примерно на уровне плеча вместе с корой и валялась чуть в стороне. На белой коре дерева остались глубокие царапины от когтей. Даже мощным ударом топора не удалось бы сколоть такую щепку. «Берегись! С этой силой не шутят. Небрежность или просчет будут наказаны жестоко», — как бы сказала мне поврежденная медведем береза.
Еще раз проверив ружье, отпустил с поводка собаку и, постояв на опушке минуту-две, двинулся вслед за ней в лес. Метрах в 35 от кромки леса остановился: примерно отсюда раздавалось вчера вечером свистящее дыхание раненого зверя. Посмотрев под ноги, увидел, что стою на примятой и потемневшей от крови траве. Нагнувшись и ощупав траву руками, убедился, что здесь лежал раненый зверь. На стволе стоящей рядом березы, на высоте полуметра от земли, также видны были темные пятна. «Видимо, рана оказалась легкой и зверь, отлежавшись, еще ночью ушел», — с горечью подумал я. Прошло уже минут пять, как я зашел в лес, отпустил собаку и она исчезла. Ее не было видно и слышно. Лес вдруг показался чужим и враждебным, Я хотел было пройти еще немного вперед, вдруг справа, совсем рядом, раздался злобный лай собаки. Густой подрост ельника мешал увидеть, на кого лает Пурга. Я нагнулся. В десяти метрах вполоборота от меня… стоял медведь. Его настороженный вид, слегка согнутые передние ноги показывали, что он приготовился к прыжку. Собаки не было видно, так густ был еловый молодняк. С трудом поборол желание выстрелить, понимая, что даже тяжело раненный медведь сможет преодолеть короткое расстояние и нанести жестокое увечье. Нагнувшись еще ниже так, чтобы стрелять не через ветки, прицелился в голову зверя и выстрелил. Тот ткнулся башкой в кочку и завалился на бок. Пуля попала ему под глаз.
С момента, как залаяла собака, до выстрела прошло не более 5-10 секунд. Но какие это были секунды!!! Стоя над поверженным медведем и наблюдая за рвущей его за ногу собакой, я размышлял о том, что если бы Пурга в тот миг не обнаружила зверя, случилась бы беда. Кажется, маленькая Пурга спасла мне жизнь.
В. Глушков
“Охота и охотничье хозяйство” №09 – 2006