Своих не бросают.

Этот случай произошел в середине девяностых прошлого столетия на северо-западе ленинградской области. Малыш — мощный трехгодовалый пес, относящийся к породе восточносибирских лаек, вывезенный из Эвенкии еще пушистым щенком, белого окраса с редкими бурыми пятнами. Ко мне он попал уже взрослым, как говорят, с характером. Притирались друг к другу долго. Всякое бывало. Стать вожаком у взрослого сильного пса, да еще с норовом, это не просто. Кто имел таких собак, тот поймет, о чем я говорю. В городе долго держать его я не стал. Понял, что собака пропадет, потому было принято решение отвезти его деревню на постоянное место жительство, изредка беря с собой в город. Тем более что в то время я урывками восстанавливал старый заброшенный вепсский дом, из которого мне хотелось построить небольшой, уютный охотничий домик. Места для охоты и рыбалки там идеальные. Так Малыш и остался жить в деревне. Договорился я с одним дедом, который держал хороших лаек, что за отдельную плату он присмотрит и за моим кобелем. Малышу вначале было несладко. Ему пришлось отвоевывать у местных злющих собак свое место под солнцем. Вот тут-то и пригодилось все то, чем обладал Малыш: сила, рост, мощь и самое главное, что было у него, смекалка. Она ему жизнь не раз спасала, как потом мы в этом убеждались.
Малыш был крупнее и сильнее всех деревенских собак и дрался, как лев, но брали они его количеством. Эти некрупные лайки не раз ходили на медведя, кабана и лося. Малыш был для них не только чужим, но и чем-то напоминал крупного зверя, на которого они привыкли нападать и рвать. Прошло время, страсти потихонечку улеглись. Собакам тоже надоело постоянно зализывать раны и держаться всегда всем вместе. Лучше плохой мир, чем война.
В первый год в деревне он ничем себя особо не зарекомендовал на охоте. Поймал несколько енотов да хорошо поработал по раненому секачу, который по характеру своего ранения не мог оказать ему достойного сопротивления, что Малыша и спасло. Отпуск закончился, я уехал в город, а пес остался в деревне ждать моего очередного приезда. Наступила зима, и началась настоящая охота по крупному зверю. Малыша на охоту пока не брали. Наконец-то в декабре деревенские мужики дождались желанной лицензии на лося. Выезд был назначен в район, далекий от деревни. Решили взять собак, которые работали по крупному зверю, а заодно проверить Малыша, его охотничьи способности. Погода стояла морозная. Обнаружив свежий переход лося и расставив стрелков, загонщики спустили собак и пошли в загон. Вскоре собаки подали голос, а затем выгнали лося прямо на стрелков, зверя взяли. Никто не ожидал, что все так быстро закончится. За разделкой зверя, выносом мяса к машине ни один и не заметил, что Малыша-то рядом нет. Спохватились, когда грузиться стали. Все собаки на месте уже давно, а этого нет. Стали его звать да кричать, стрелять в воздух — все безрезультатно. Зимой день короток, темнеет быстро, да и мороз крепчал. Некоторые предлагали не тратить времени попусту, дескать, если живой, сам прибежит. Другие возражали: да как же прибежит, если до деревни сто верст, а он первый раз в этих местах, может, что случилось, помощь нужна, а хозяина-то нету рядом с ним. В общем, разделились мнения охотников на два лагеря: не ждать и не искать собаку и своих в беде не бросают, надо искать. В таких жизненных ситуациях и проявляется характер и преданность другу, даже если друг — собака.
Николай, опытный охотник лет тридцати, который всегда держал хороших лаек, сказал: «Пес давно бы пришел, тут что-то случилось. Я пойду и попробую его найти». Он спрыгнул с машины. Колючий ветер, словно иголками, вонзился в открытое лицо. Николай быстро надел охотничьи лыжи и, читая следы, отправился искать Малыша. Время перевалило трехчасовую отметку, значит, скоро стемнеет. Поэтому охотник спешил.
…Малыш лежал на снегу и не мог понять, почему так все произошло. Он один, рядом с ним нет никого, и ему очень больно, в глазах пелена, а его сильное тело словно стало другим. Обычно, когда он сворачивался на снегу калачиком и засыпал, ему всегда было тепло, так как очень густой подшерсток не давал ему замерзать. А еще согревал снег, который наметало ветром сверху. Но сейчас ему было холодно и подташнивало, из раны сочилась кровь. Он засыпал то ли от слабости, то ли от потери крови. И ему снилось эта охота.
Когда загонщики отпустили собак, те быстро настигли лося, но бык не дал им близко приблизиться и пошел на махах. Собаки с лаем бросились за ним. Лось чувствовал, что опасность — это не только собаки, преследовавшие его сзади. Опасность ожидала его где-то впереди, но он шел напролом сквозь чапыжник.
Под старой разлапистой елью отдыхал матерый секач. Заслышав приближающийся шум и лай собак, секач повернул свою мощную голову в ту сторону и нехотя встал на крепкие, коренастые ноги.
На своем веку он повидал немало, побывал в разных переделках, и несколько самодельных пуль и картечных зарядов местных охотников уже затянулись жиром. Не раз встречался он с голодной стаей волков и всегда выходил победителем в нелегкой схватке. Даже ранней весной голодный и злой медведь предпочитал уступать ему дорогу. Хотя и здесь иногда бывали схватки. С собаками ему тоже приходилось не раз встречаться в различных ситуациях, но не боялся их, чувствуя в себе силу и уверенность, а они, в свою очередь, предпочитали с ним не связываться. Местные охотники и жители прозвали его коротко — Танк.
Сохатый и преследующие его собаки пролетели от секача метрах в двадцати. Все внимание собак было сосредоточено на сохатом. Малыш на миг верхним чутьем уловил знакомый уже запах. Пес слегка притормозил и повернул вправо, тогда как остальные собаки пронеслись прямо по следу лося. Секач вышел из-под старой ели на небольшую прогалину и посмотрел вперед. Малыш, ведя носом по ветру, вылетел прямо на прогалину и чуть было не налетел на кабана. В последний момент успел отвернуть в сторону. Когда секач слегка мотнул своей громадной головой, Малыш с лаем попытался зайти сзади, но кабан моментально отреагировал на его маневр и сам перешел в атаку. Пес еле увернулся, успев хватануть секача за заднюю ногу. Кабан почувствовал короткую, но чувствительную хватку лайки. Он был удивлен смелостью собаки, в одиночку атаковавшей его, матерого зверя. Раньше на секача не то что собака, даже крупный волк в одиночку не нападал. Пес еще раз с лаем попытался атаковать зверя то с одного боку, то с другого, но секач был всегда начеку и сам переходил от обороны в атаку. Да так, что Малышу приходилось уворачиваться от кабаньих клыков на волоске от погибели, утопая в глубоком снегу. Пес тяжело дышал и злобно лаял, но никто из собак и людей не приходил ему на выручку. Он не мог понять, почему никого нет. Ведь он так старается, так хорошо работает. Малыш не успел еще осмыслить происходящего, как секач с ходу молниеносно атаковал его. Он напряг все свои мышцы и силы, чтобы успеть отскочить, но было уже поздно. Секач поддел его своими клыками снизу вверх. Удар пришелся под ребра справа. Его подбросило вверх, и он отлетел в сторону и упал на снег, продавливая его своим весом и утопая в нем. Это Малыша и спасло. Секач по инерции пробежал вперед, повернул голову в сторону, где должна быть собака и, не увидев ее, прямиком потрусил по своему старому следу. Малышу не хватало воздуха, его пасть была полностью забита снегом, в глазах круги. Рывком он попытался выкарабкаться из-под снега, но в глазах снова пошли круги, дышать стало тяжело. Мышцы свело, они словно одеревенели. Из раны слегка сочилась кровь. Он понял, что своего обидчика ему не догнать. С трудом он выкарабкался из-под снега и лег, силясь понять, что с ним произошло.
Николай шел на лыжах в сторону, где загонщики отпустили собак с поводков. Он понимал, что с Малышом что-то произошло, а иначе он был бы уже давно с другими лайками. Целым и невредимым. Пуржило, ветер усиливался, мороз не спадал.
Напрямую от машины до места, где стрелки завалили сохатого, было примерно около трех километров хода. Но эти 3 км напрямую надо было пройти через труднопроходимый лес и молодую поросль кустов и деревьев на делянках по глубокому снегу, утопая в нем.
Про таких, как Николай, обычно говорят — крепкий малый. Лес, собаки и охота — это его страсть, стихия, без которой он и не мыслил свое существование, свое будущее. Отлично стреляет из ружья, карабина, капканы умеет расставить и шкурки с уже остывшего зверька снять. При надобности сохатого и медведя мог разделать один. Умел ориентироваться в незнакомой ему местности как по компасу, так и по солнцу и звездам.
Пока Николай в сумерках читал следы, мужики-охотники обсуждали прошедшую удачную охоту, вспоминали, как им подфартило, как обнаружили свежий переход и в первом же загоне взяли лося. Как хорошо сработали загонщики и лайки, так что стрелкам оставалось только одно — не промахнуться, что они и сделали. Вот одного понять не могли, куда мог деться Малыш, что с ним могло такое случиться. Предположения выдвигали самые разные, одни считали, что «серые братья», то есть волки, перехватили лайку, другие, что в звериный капкан попала или в браконьерскую петлю влетела. Сошлись в одном: сам Малыш дорогу домой не найдет, так как в этих местах первый раз и привезли его на машине за сто верст, а если бы и нашел ее, то все равно волки догнали бы его и костей не оставили бы, вот как бывает. Такие страсти нагнали — жуть одна. Тут уже и про медведей вспомнили, про рысей и что в этих краях росомаху видели, только вот про секача Танка забыли.
А Малыш тем временем, немного пролежав на холодном снегу, встал и, пошатываясь, побрел по своему следу. Другие следы его уже не волновали, своих бы найти. Чтобы сил хватило, пройдя несколько десятков метров, он останавливался и ложился на снег передохнуть, а затем снова продолжить свой путь. Только вот сумеет ли он, раненый, его преодолеть — этого он не знал.
Волчья стая из семи волков и вожака — матерой волчицы отдыхала на небольшом островке посреди мохового болота, которое примыкало к лесу. Волки отдыхали уже около пяти часов после длительного перехода и обхода деревень, где им удалось перехватить пару собак. Первую они взяли ночью прямо из собачьей будки. Это был старый кобель, помесь лайки и дворняги, со стертыми зубами и одряхлевшим телом. Собак и раньше в деревнях таскали волки, поэтому их на ночь закрывали в сенях, а наутро снова отпускали на улицу. Но на этот раз старому служаке не повезло. Он вовремя вечером не успел к дому, а хозяева уже легли спать. Пес потерся на крыльце, поскулил немного, поскоблил лапой по двери, но все бесполезно. Хотя хозяйка дома слышала, как скулит старый пес и тихонько потявкивает, чтобы его хотя бы пустили в сени, но ей так не хотелось вылезать из теплой постели и выходить раздетой на мороз, поэтому она сделала вид, что не слышит его, а мужа будить не стала, пожалела. А пес, еще когда по деревне поздно вечером трусил к дому, уже тогда почувствовал что-то неладное. Накануне ночью вдалеке от деревни выли волки — плохой знак. Он попробовал пролезть в сарай, но то ли щель меж дверей оказалась узкой, то ли он оказался шире, но в сарай он так и не попал. В этот роковой вечер все было против него. Покрутившись во дворе, полез в свою будку возле дома. Поначалу он прислушивался к различным звукам, но по мере того как согревался, свернувшись калачиком на соломенной подстилке, его старческий слух притуплялся, ему стали сниться сны про всякое разное.
А в это время крупный волк просунул в будку свою лобастую голову и, схватив бедалагу за ухо, вытащил из будки, хотя старый пес и упирался. Второй волк с другой стороны схватил бедного пса за другое ухо. Так они и повели его по деревне. Пес издавал звуки, похожие на хриплый лай или вой от страха и боли. Когда хозяин в нижнем белье и валенках выбежал из дому на крыльцо с ружьем в руках, то волки были уже далеко. Он, не целясь, палил из ружья в надежде, что они бросят старого пса, но этого не произошло. Волки тоже есть хотят, особенно когда голодные.
Другую собачонку они поймали на следующий день вблизи деревеньки в 5-6 километрах от той, где вытащили из будки первую собаку. Уже смеркалось, когда хозяева одного из домов в деревне вышли провожать к машине гостей, приезжавших на пару дней. Машина завелась, ходко тронулась. Хозяйская собачонка побежала за машиной, а когда автомобиль стал набирать скорость за деревней и оторвался от назойливой собачонки, той пришлось возвращаться в гордом одиночестве. Вот здесь-то из-за кустов, что за поворотом дороги, выскочил волк и на махах помчался за собачонкой, а та, завидев здоровенного волка, от страха такого деру дала, словно орловский рысак. Она уже почти добежала до деревни. Оставалось еще около ста метров, когда из-за поваленной от старости березы рядом с дорогой на глазах у хозяев собачонки выскочил еще один волк и схватил ее, та даже тявкнуть не успела. Когда остолбенелые хозяева опомнились, волков уже след простыл.
Добытые собаки для волков не были настоящей едой, тем более на всю стаю. Из-за дележки добычи они сами чуть было не перегрызлись насмерть. Еды на всех явно не хватило. Отдыхая на островке посреди мохового болота, они услыхали где-то вдалеке выстрелы. Это их насторожило, тогда еще волки не знали, что это охотники завалили сохатого. Они еще долго прислушивались и немного нервничали, но выстрелов больше не было, и они потихоньку успокоились. Спустя некоторое время волчица встала, обвела пристальным взглядом всю стаю и направилась в ту сторону, откуда они ранее слышали выстрелы. Для остальных членов стаи это показалось странным. Обычно они всегда старались уходить в противоположную от выстрелов сторону, в целях безопасности, хотя иногда натыкались на оставленную охотниками после добычи и разделки зверя требуху. Остальные волки последовали ее примеру, сбились в линию и пошли в след в след.
Малыш, сам того не ведая, шел на свою погибель. Он изо всех сил старался дойти, доползти, найти своих. Выживает сильнейший — вот и он пытаелся доказать людям, своим собратьям меньшим, что он как раз из тех, кто может…
Вскоре волки вышли на утренний переход лося, затем наткнулись на следы загонщиков и собак. Следы людей их снова насторожили, а следы собак вызвали приятное возбуждение и азарт, затем ветер донес до них запах крови. И они пошли в нужном направлении, держа свои носы по ветру. Малыш, спотыкаясь и шатаясь, шел напролом, временами останавливаясь и ложась на снег, чтобы передохнуть. После этого он снова продолжал свой путь, оставляя на лежках пятна крови. Волки, подгоняемые знакомыми запахами и чувством голода, устремились к желанной цели, на пути которой и оказался Малыш. За свою жизнь ему несколько раз приходилось сталкиваться с волками. Еле ноги уносил, на хвосте висели, на волоске от гибели был. Мужики в деревне не раз его уже хоронили от волчьих зубов, но он все равно возвращался живым и невредимым. Ох и доставалось же ему мотать их по лесу. После чего несколько дней не ел, а только пил изредка воду и спал тревожным сном, поскуливая и подрыгивая ногами во сне. Малыш и сам был с доброго волка, но прекрасно понимал или знал, что от волков ему надо держаться подальше, а иначе, как говорят, своих ушей не увидишь.
К застреленным волкам Малыш подходил осторожно и старался сразу же уйти, не проявляя к ним никакого интереса. А тем временем волки хоть и направились к останкам лося, но уловили запах собаки и остановились, словно раздумывая, как им правильнее поступить.
Николай все же заплутал в уже темном зимнем лесу, распутывая следы Малыша. И даже пожалел, что пошел на его розыски, но, когда услышал вой не то собаки, не то волка, понял, что он рядом от цели и прибавил хода.
Малыш почувствовал присутствие волков, а вскоре увидел в наступивших вечерних сумерках их тени. Он не знал, сколько их, но в груди у него все заныло от безысходности, и тогда он завыл. В его вое можно было услышать и прочитать и отчаяние, и боль, и тоску. Он выл, как когда-то в далеком прошлом выли его предки. Когда волки услыхали вой Малыша, они остановились, решив, что это воет их собрат. Малыш вдруг уловил знакомый запах человека, но не бросился в сторону спасения. Было и так понятно, что волки его догонят и разорвут. От этого он еще сильнее завыл. У Николая даже мурашки по спине пробежали, нетрудно было догадаться, что пес просит помощи. Николай выстрелил из ружья два раза подряд, перезарядил и еще два раза выстрелил. Волки также почувствовали что-то неладное, услышав выстрелы, сами оцепенели на какое-то мгновение, а затем повернули в противоположную сторону и врассыпную пошли на махах. Николай увидел Малыша, который сидел на снегу и при его приближении, тихонько поскуливая, завилял хвостом. Охотник успел сделать два прицельных выстрела по убегающим волкам, но они были уже недосягаемы. Малыш только посмотрел вслед убегающей стае. Чувствовал он себя, прямо говоря, отвратно. Лайке уже было все равно, так как сильно ныла рана, и он потерял много крови. Николай, на лыжах прокладывая лыжню, шел впереди, а сзади за ним, шатаясь из стороны в сторону, брел Малыш. Когда охотник обернулся, чтобы посмотреть на собаку, идет ли она за ним, то не увидел ее. Он вернулся назад. Пес неподвижно лежал, и его заметало снегом. Сам он уже идти не мог. Николаю не оставалось ничего другого, как перевесить ружье на грудь, присесть, взвалить собаку на свои крепкие плечи, подняться и идти в направлении, где их наверняка уже заждались.
Охотники ждали Николая и пропавшего Малыша, наконец вышли из теплого «кунга» на мороз. Несколько человек пошли по лыжне Николая навстречу ему.
У Николая было такое ощущение, что он попал в финскую сауну или в русскую парилку, вся одежда стала мокрой от пота, и его самого уже качало из стороны в сторону. Охотники увидели бредущего Николая с собакой на плечах, помогли снять Малыша и донести его до машины. Николай жадно пил воду, сидя в «кунге», и рассказывал обо всем, что ему удалось увидеть и узнать. Малыш лежал на дощатом полу и тяжело дышал. Охотники призадумались, негромко споря между собой, решая, как следует поступить дальше, чтобы спасти его. Выживет он или нет, довезут ли они его до райцентра, смогут ли быстро найти ветеринара? Но собаке повезло. Малыша довезли и хорошего ветеринара нашли. Несмотря на позднее время, он согласился сделать ему операцию, хотя сомнения, выдержит он операцию или нет, у него были.
После операции ветврач налил охотникам по стопке чистого спирта для «сугрева», сказав при этом: «Ежели Малыш в течение трех дней сможет оклематься, тогда все будет хорошо, а нет — на все воля Всевышнего». Все подняли стопки и выпили за благополучный исход, за здоровье Малыша. Первые два дня лежал он молча и неподвижно, не ел и не пил, как будто его и не было. Те люди, которые за ним ухаживали, заволновались. Но на третий день утром пес сам потихоньку вылакал все молоко и тихонько замахал своим красивым хвостом, а это верный признак того, что он скоро пойдет на поправку, что он благодарит всех людей, которые принимали участие в его спасении. Малыш воочию убедился, что свои своих не бросают.
Вот и вся история. Вскоре Малыш поправился, и мы с ним еще не раз ходили на охоту.

С. Балакирев
«Охота и Рыбалка. XXI век» №1 – 2008

Назад к содержанию.