Земля промерзла крепко, путь в Грибное урочище обещал быть скорым и легким, хотя дороги туда не было. Трифон обходил буреломы, держался больше боровин и лишь три раза продрался сквозь онемевшие от мороза березовые молодняки, чтобы не петлять по лесу. Жульку держал на поводке. Столько следов на пороше, что отпускать ее никак нельзя.
Часа через два скорого ходу они. подошли к урочищу. Здесь сосновые боры и ельники жили в вечном соперничестве за место под солнцем.
Старик отстегнул поводок, и Жулька начала кругами, отдаляясь от хозяина, обследовать лес. Трифон осмотрел шомполку, положил пистон на затравку и в который раз испытал в чем-то похожее и в чем-то неповторимое чувство волнующего ожидания.
Жулька задиристо взлаяла, пробежала с голосом и остановилась. Потявкивала беззлобно, словно упреждала белку, взлетевшую на макушку ели, от опрометчивых, по ее, жулькиному, разумению, действий,
Трифон зашел со стороны солнца, полюбовался пушистым зверьком, благословил себя на удачное начало и нажал на спуск.
Белка падала, и еловые лапы пружинили, снежная осыпь роилась вслед зверьку, а Жулька изводила себя в собачьем танце нетерпения, ухитряясь ни на мгновение не терять из виду летящий трофей. Трифон приструнил ее и сам поднял зверька из опасения, что ретивая помощница стриганет нежную шкурку молодыми зубами.
— Умница. И дальше так старайся,— похвалил он собаку. А та, убедившись, что добыча надежно приторочена к поясу хозяина, кинулась в еловый под. рост на поиск новых беличьих следов.
Часам к четырем пополудни Трифон подстрелил очередную белку. Зарядил ружье, подумал маленько и взял его на ремень.
Будет, Жулька, домой пора.
Собаке это не понравилось. В лесу еще так светло, и белки в урочшце есть, зачем уходить?
— Э-э, хоть лоб мохнат, да мозгу мало. Не понимаешь, что на развод надо оставить зверушек. Нынче всех изведем, с чем на ту зиму останемся, а?
Собака прянула ушами, признавая власть хозяина, и побежала впереди. Обратно охотник пошел другой дорогой. Предстояло пройти мимо непролазного заломника. Трифон хотел проверить, не там ли залег на зиму медведь, жировавший на овсах у деревни Забыткины. От затеи, однако, пришлось отказаться. В шомполке остался шутейный беличий заряд, а вдруг случится стронуть хозяина?
Трифон взял правее заломника, Жулька учла поправку, и ее хвост-колечко опять замелькал впереди. Так они миновали большую часть пути. Вдруг собака остановилась, подалась задом к хозяину и, сдавленно скульнув, в диком ужасе втиснулась между пимами.
Трифон сорвал с плеча шомполку, взвел курок, но не увидел за деревьями признаков опасности. И тут же — затылком, спиной, всем своим существом — ощутил угрозу сверху. Здоровенный рысовин, дотоле что-то выжидавший, встретил взгляд человека и оттолкнулся от толстого соснового сука мощными лапами! Уже в полете его оскаленная морда врезалась в снаряд дроби, и рысовин рухнул туда, где только что стоял отскочивший охотник.
Трифон снял шапку и вытер ладонью мокрый, давно не потевший лоб. Опущенный взгляд, поджатый хвост, маленькое тельце, собравшееся в комочек от неописуемого страха перед зверем и от вины перед хозяином, — все говорило об ужасном состоянии Жульки. Немногим лучше чувствовал себя и Трифон, но успокоился быстрее помощницы, подал голос:
— Спасибо, учуяла его. Не рысь, а чистая тигра! Да-а…»
Редкий год не приходилось ему стрелять диких кошек, но такого рысовина он не встречал. В аршинных лапах и метровом поджаром теле и после смерти угадывались мощь и ловкость.
— Такому сохатого загрызть — раз чихнуть, а от тебя бы клочки остались. А, Жулька?
Трифон достал из котомки жулькин поводок, связал рысовину задние лапы, перекинул его через! левое, плечо и свободный конец поводка завязал спереди на поясе. Вспомнил, что забыл зарядить ружье, однако с поклажей на плече делать это было неловко, и Трифон, пошагал к дому. Да и напасти, отпущенные сегодня на его долю, похоже, кончились.
Жулька держалась у ног, временами пропускала хозяина вперед и ворчала на зверину, чья голова болталась ниже спины охотника. Осмелела, когда почувствовала близость дома.
— Давай, чеши, похвались матери добычей!
Жулька рванулась со всех ног.
Вот-вот должно было открыться поле, и Трифон похвалил себя, что не связался в лесу со снятием шкуры. Заканителился бы до темна, а теперь, считай, засветло будем дома…
Дикая боль оборвала спокойные мысли. Он стряхнул с плеча ружье и стал за лапы отрывать зверя, вцепившегося в левое бедро ниже полушубка. Но тот врезался клыками и когтями мертво.
— А-а-ы! — отчаянно закричал Трифон, кое-как выдернул из чехла нож и ударил им зверя за спиной. Перехватил лезвием поводок и сбросил обмякшего рысовина на снег.
Вылетевшая из-за деревьев Жулька ничего не могла понять. Зачем хозяин рвет на ленты большое полотно, когда дом совсем рядом? Почему из страшного, давно мертвого зверя течет кровь?
Трифон обмотал бедро бинтами из запасных портянок, оправил одежду и снова взвалил рысовина на плечо.
«Так тебе, дураку, и надо, — ругал он себя, — этакую хламину застрелить беличьим зарядом!»
Не встреченный жителями редко стоявших пяти домов, охотник, тяжело припадая на пораненную ногу, прошел на подворье.
В избе было тепло. Трифон разделся и сменил на прокусах повязку. В пузырьке йоду было мало, но на раны хватило. Сидеть Трифон не мог, положил рысовина на стол и начал стоя снимать шкуру. Слабость обволокла ноги и руки, голова закружилась. Старик еле добрался до кровати и лег на живот. Жульки молча пристроились рядом и приткнулись к нему мордами.
Охотнику казалось, что он засыпал в лесу, потом пробуждался от жара костра, пламя жгло его ногу. Мысли возникали и уплывали как придорожные кусты в вечернем тумане…
Через два дня утреннюю деревню разбудил дыбящий волосы вой собак. В дом охотника заспешили люди.
Похороны, на которые Трифон при жизни отписал из сбережений две тысячи рублей, были немноголюдными и тихими. Объявившийся откуда-то дальний родственник, хорошо знавший о промысловых успехах покойного, це скрывал недовольства Трифоном Ивановичем. В завещании тот указал, что сорок без малого тысяч рублей после его смерти поступают в распоряжение соседки Филипповой на обучение ее детей. Родственник, не найдя указаний о доме, продал его на дрова. Собак приютили соседские ребята.
Приближалось время первых искусственных спутников Земли, нелепо дешевых домов в здешних краях и случайных охотников в окрестных лесах. А удачи и роковая оплошность старого Трифона на охоте еще долго будут жить полулегендой, нолубылью миру в поученье.
Капитан 1 ранга Н. Ступников
“Охотник” №1 — 1992