У поваленной осины.

По-весеннему ярко светит апрельское солнце, тянет теплый ветерок, небо синее, синее…
Ветви деревьев пригибаются под тяжестью снега к самой земле, образуя белые арки. Идешь под ними, с них сыплется тонкая, сверкающая пыль. Она дрожит в воздухе, переливаясь разноцветными искрами, и весь таежный лес будто светится — горит голубым огоньком.
Самая подходящая пора охоты на медведя.
Позавтракав и покормив собак, взяв рюкзаки и ружья, мы вышли на улицу. Дорога длинная, но по насту идти легко. Собаки, рассыпавшись, весело бежали впереди, осматривая каждый островок, каждую гриву. Ослепительное солнце все выше поднимается над горизонтом. Полосатые бурундуки с пронзительным свистом косятся по деревьям. Мы терпеливо продвигаемся вперед, отыскивая берлогу. Где-то в чаще неутомимо рыщут собаки.
Прочесав осиновый остров, оставив сзади бурелом, где собаки задержались, обшаривая каждую валежину, мы вышли на обширное моховое болото. За болотом синеет светящимися колоннами большая березовая грива, справа от нее — небольшой островок, поросший молодым осинником и березняком.
Алексей Петрович Ракитин, опытный таежный охотник, предложил идти к нему, чтобы отдохнуть, подкрепиться и со свежими силами начать прочесывать лес.
Лыжи бесшумно скользят по насту. Собаки бегут веером метрах в двадцати от нас с высунутыми от усталости языками. Иван Васильевич Волков, молодой, горячий, заядлый охотник идет прямо на остров, я — левее метров на тридцать, Алексей Петрович — между нами, немного приотстав.
Наши взоры сосредоточены и устремлены на собак, которые уже подбежали к опушке. Углубившись в кустарник, они вдруг круто повернули вправо, шерсть на них встала дыбом, послышался яростный лай. Мы насторожились и ускорили бег. Ружья, до этого висевшие за спиной, — в руках.

Большая темная масса вместе с собаками в один миг перевалилась через толстую осину, поваленную ветром.
— Медведи! — крикнул Иван Васильевич, бросив на ходу рюкзак и лыжи, которые снял еще раньше и устремился туда, где скрылись собаки. Я забегаю слева, Алексей Петрович — справа. В этот миг из-под выворотня выскакивает медведь. Большими прыжками он устремляется к березовой гриве. Я бегу ему наперерез. Расстояние между нами быстро сокращалось.
Когда до медведя осталось не более десяти метров, я нажал спуск. Раскат выстрела рвет тишину: эхо покатилось по лесу. Ему вторит другой, слившись в дуплёт, — это в угон бьет Иван Васильевич. Медведь взревел и осел на задние лапы, затем мгновенно вскочил, сделал прыжок в сторону охотника, но в этот момент ему в «штаны» впиваются острые клыки Мурзика, прибежавшего на выстрел.
Рявкнув от боли, хищник забирается на стоявшую рядом большую осину, укрывшись за ее толстым стволом, и одним маленьким глазом, сверкая от бешенства, смотрит на нас. При моих попытках обойти дерево медведь перебирается на противоположную сторону.
Запыхавшись, подбегает Иван Васильевич, вскидывает ружье и стреляет. Бурая масса на мгновенье виснет в воздухе, а потом падает в снег, пробив наст, но тут же вскакивает на дыбы. Я стреляю, медведь покачнулся и грузно опустился на снег. В руке Ивана блеснуло лезвие стали — он бросился на упавшего.
Медведь снова вскакивает. Глаза его горят зеленоватым огнем. Собака повисла на «штанах» зверя, но он не обращает на нее внимания. Из оскаленной пасти вырывается горячее дыхание, в горле хрипит и клокочет. Собрав последние силы, зверь угрожающе поднял мохнатые лапы и качнулся в сторону Ивана. Сделав неуверенный шаг назад, Ваня замер, бледность покрыла его лицо, но очередной выстрел валит зверя.
В это время справа от нас раздался злобный лай и рев зверя. Это Алексей Петрович с остальными собаками нагнал второго медведя. Сбрасываю лыжи и вместе с Иваном Васильевичем бегу на помощь товарищу. Мурзик опережает нас. Подбежав, мы увидели вывороченные корни ели, а перед ними все пять наших собак. В глубине выворота — темная туша медведя.
Гремит дуплет Алексея Петровича. В одно мгновение хищник вырывается из засады и бросается на охотника. Разъяренный зверь был в нескольких шагах. Собаки с яростной злобой кинулись на него. Стиснув рукоять кинжала, Алексей Петрович замер на месте, ожидая приближения зверя. Он спокоен, ни один мускул не дрогнул на его обветренном лице, глаз прищурен.
Мы вскидываем ружья и стреляем. Грузная туша испускает рев, падая на нашего товарища, подминая его.
Перевернув зверя, мы освобождаем Петровича! Он жив! — вырывается у нас из груди. Его правая рука, крепко державшая нож, лицо и грудь в крови. Из вспоротого живота зверя вываливаются внутренности, течет кровь.
Уняв собак, сели на тушу, закурили. Под впечатлением пережитого торжественно и долго смотрим друг на друга.
Освежевали туши, набрали хвороста. Вскоре языки пламени поползли по сухостью.
Разостлав шкуры, лежим у костра. Ароматный запах жаркого исходит из котла, обещая вкусный ужин. Собаки устроились рядом. Их сверкающие глаза выражали восторг удачно окончившейся охоты.
(Охота на медведя, описанная в очерке проходила 19 апреля 1959 года в Кривошеинском районе Томской области)

С. Соколов
“Охота и охотничье хозяйство” №5 – 1961

Назад к содержанию.