Конец августа. На посиневшие поля начинаются набеги кабанов. В нашей местности они всем прочим предпочитают гороховые. В этом году на территории охотхозяйства колхоз засеял одно такое поле километрах в 10 от охотбазы Растущие рядом елово-пихтовые леса, захламленные, изрезанные ручьями, создали идеальные условия диким свиньям нагулять жирку к предстоящей зиме. Чтобы определиться с местами засидок, предварительно решаю обойти поле по краю. Выходы кабанов возможны с двух сторон и каждая длиной с километр. Следы зверей встречаются по всему полю, но поскольку дождей не было уже неделю, определить, где были кабаны накануне, невозможно.
Вечереет, но солнце еще не село, тишина мертвая, только под ногами потрескивают пересохшие стебли гороха. На охоту с подхода рассчитывать не приходится, но, как оказалось, напрасно. Пока рассматривал следы и выходы из леса, подошел совершенно открыто к секачу метров на 100. Услышал впереди топот, поднял глаза и увидел убегающего в лес большого кабана. Стрелять поздно. Все логично: на поле еще не охотились, кабаны не пуганы, а уж секач вообще чувствовал себя здесь хозяином, меня принял за сородича или медведя.
Назавтра я приехал с высоким переносным стулом, установил его в ивовый куст рядом с этим местом. Сижу на двухметровой высоте, рядом шест-рогулька для упора под карабин, но кабан не пришел.
Через пару дней приезжает Геннадий — постоянный мой спутник по охотам. Решаем покараулить кабанов на горохе. Оружие такое: у меня вятско-полянский карабин ВЛО-Ю6 под патрон 308 Win, у Геннадия комбинация ИЖ-49, тоже 308, 12 калибра. На случай подранка сажаем в УАЗ западносибирских лаек Севера и Байкала. Северу 5 лет, его сыну Байкалу 3 года. На кабаньей охоте они не новички, особенно старший. На память от одного секача у него остались порванное легкое и сломанные ребра. К счастью, удалось сразу вывезти его на снегоходе к машине, затем 70 км до Кирова к ветврачу цирка Соболеву Валерию Анатольевичу. Кобеля спасли, на злобе и вязкости по отношению к кабанам это не отразилось, работал по ним Север также яростно — на грани жизни и смерти.
Оставляю Геннадия на правах гостя на высоком стуле, а сам ухожу на другой конец поля, метров за 500. Вечер для охоты идеальный — тепло и никакого ветерка. Любоваться природой долго не пришлось. Солнце только зацепилось за верхушки елей, как со стороны товарища прогремел выстрел. Второго нет, похоже — взял. Иду к нему, Геннадий стоит у стула, а кабана не видно.
— Что, смазал?
— Да нет, вон в кустах умирает, послушай.
Действительно, из мелкого ельника на самой опушке, метрах в 50 от нас, доносятся хрипы кабана.
— Кабан большой, я его выпустил в поле. Стрелял с упора в бок, метров за 30. Он сразу упал, закрутился, я стал слезать, а секач вдруг поднялся и ушел с поля. Из второго ствола выстрелить не успел.
— Ну, пошли, доберем. Хотя, раз еще живой, притравим Байкала. Ты жди, я — за машиной.
Минут через 20 я подъехал, кабан все также хрипел на краю леса. Спущенный с поводка Байкал сразу заработал по нему. Чтобы не зацепить в наступающей темноте собаку или друг друга, я начал подходить один. 8 мелком ельнике вперемежку с малинником рассмотреть зверя не удавалось, а лай, к моему удивлению, начал отодвигаться. Я попытался зайти спереди, но не поспевал, хуже того — начал отставать. Окончательно стемнело. Пройдя полкилометра решил возвращаться к полю.
Лес, куда зашел секач, не подарок: по форме — равносторонний треугольник со стороной километра в полтора, объехать на машине не позволяют ручьи. Выезжаем на возвышенность и поджидаем собаку. Лай, отлично слышный в ночной тишине, доносится с одного места в середине леса. Переезжаем на другое место, чтобы точнее засечь координаты для утреннего поиска. Через час, не дождавшись подмоги, прибегает Байкал.
На рассвете мы уже на месте. Опасались утренней росы, но не из-за нежелания промокнуть до нитки, а из-за залитых очков, которые с возрастом стали неприятной необходимостью.
Вместо росы случилась другая проблема: задул ветер, зашумели деревья — собаку можно и не услышать, Геннадий недавно перенес операцию на сердце, ходить ему тяжело, в поиск его не беру. Север опять остается в машине. Вдвоем они, конечно, сработали бы лучше, но если зверь ушел со слуха, будем их искать несколько дней. Ладно бы если по лесу бегали, волков у нас давно нет, но они выходят в деревни, где дичи, на их взгляд, гораздо больше — чужие кобели, кошки, куры. Спасибо местным охотникам: сообщают, чтобы скорее забрали их, поэтому пока обходились малыми проблемами.
Геннадий уезжает на поле, где стрелял, а мы с Байкалом идем напрямик к тому месту, где накануне закончилось облаивание. Кобель куда-то исчезает, лая не слышно — мешает шум деревьев. Пересекаю лес и выхожу к Геннадию. Собака где-то отстала, товарищ лая тоже не слышал. Байкал появляется через полчаса. Скорее всего, он нашел кабана, облаивал его, но мы не слышали. Шансы найти подранка тают. Лес, где укрылся кабан, сплошной бурелом и малинник выше головы. Решаем попробовать искать по следу, вряд ли получится, но что-то делать надо. Байкал в поиске, Север на поводке. Находим место, где вечером хрипел секач, в густом мелком ельнике изрытая земля, лёжка, много крови. По ней видно направление, куда уходил кабан. Север натягивает поводок. Капли крови тянутся по довольно заметной тропе, видимо кабан пользовался ею не один раз, выходя на жировку. Кровь вскоре кончилась, но по тропе мы довольно уверенно прошли около километра. Вдруг впереди раздался злобный лай Байкала. Геннадий с Севером остались, а я начал подход. Когда до собаки осталось метров 100, оттуда донесся, как мне показалось, медвежий рёв. Уж не медведица ли с медвежатами, чьи следы я видел накануне на грязной дороге? Надо разобраться. Лай уже рядом. Выхожу на чистину и вижу метрах в 20 кабанью морду, глядящую на меня. Туловище скрыто ельником. Стреляю в середину головы, она исчезает, Байкал продолжает облаивать. Забегаю в ельник, стреляю 2 раза по уходящему кабану, тот все еще на ногах. Тут четвертый патрон заклинивает. Вожусь с карабином, но вдруг слышу треск рядом с собой, поднимаю глаза и вижу окровавленную кабанью морду в трех шагах от себя. Выскакиваю на чистину, оббегаю стоящую на ней огромную пихту, наконец, выбрасываю из патронника заклинивший и загоняю последний, пятый патрон. Но рассчитаться за позорное бегство не с кем — секач лежал неподвижно, а собака остервенело рвала его за зад Мы сделали это, Байкал! Зову Геннадия, пока он не появился, задумываюсь о медвежьем рёве. На кабаньей охоте я не новичок, без малого 30 лет этим занимаюсь. но такое слышал впервые, но после этого случая еще дважды секачи рявкали, как медведи.
Подошел Геннадий с Севером на поводке. Хорошо все-таки, что собаки не говорят, а то мы узнали бы много интересного по поводу того, что заставили кобеля два дня сидеть на поводке пока какой-то салага кабана по лесу гоняет.
При разделке туши нашли два попадания — первое Геннадия выше позвоночника (прострелил отросток) и мой первый — пуля попала точно между нижних клыков, расколола челюсть и ушла по горлу в легкие. И с такой раной кабан еще с полминуты ходил и, даже умирая, бросился на врага.
Кабан после вечернего ранения, без сомнения, остался бы жив, если бы не наши верные собаки.
Некрасов М.
Охота и охотничье хозяйство” №10 – 2015