В старину классики не употребляли термин «охотничий инстинкт». Но явно полагали, что с охотничьими качествами собаки рождаются. Как же иначе, человек с ними охотится?! Речь, конечно же, идет об охотничьих породах.
Разумеется, в наше время мы знаем больше о поведении животных, в том числе и собак. Но сам вопрос: «Есть ли у собак охотничий инстинкт?» естественным образом возникает тогда, когда охотничьи качества безвозвратно теряются. Ведь значительная часть охотничьих собак превратилась в собак-компаньонов (читай: собак ни для чего).
Существует много классификаций инстинктов – врожденных программ поведения животных. Мы рассмотрим самую простую из них. Инстинкты подразделяются на 3 большие группы:
1.Витальные – обслуживают витальные потребности животных. Сюда входят и пищедобывательный инстинкт, и самосохранения, и даже гомеостаза – неизменности внутренней среды.
2. Инстинкты саморазвития: исследовательский, игровой, манипуляторской деятельности.
3. Зоосоциальные: территориальный, иерархический, половой, родительский.
Попытаемся понять, чем, скажем, травоядные животные отличаются от хищных? Разумеется, кормовой базой. Ясно, что охотничье поведение связано с пищедобывательным поведением.
Чтобы как-то ориентироваться в поведении, рядом исследователей были выделены так называемые унитарные реакции, т.е. весь комплекс поведения был разделен на части, в основе которых лежат те или иные мотивации, преобладающие на данный момент.
Мотивацией называется потребность организма в чем-либо; механизм удовлетворения потребности соединяет память о нужном объекте (например, пище) с действиями по поиску и взаимодействию с объектом, служащим пищей. При этом формируется целенаправленное поведение, состоящее из 3 звеньев:
1) Поиск цели.
2) Взаимодействие с уже обнаруженной целью.
3) Покой после достижения цели.
Пример. Собака ищет пищу, поедает ее, придерживая лапами большие куски или кости, затем, насытившись, успокаивается, то есть желание есть на некоторое время перестает доминировать. Однако домашние собаки получают свою порцию еды из миски. Получается, что охота для них сопряжена с целым комплексом поведенческих актов. Кроме пищедобывательного, в него включаются элементы исследовательского, игрового, территориально-иерархической и др. инстинктов. То есть охотничье поведение – сложный комплекс, основанный на ряде инстинктов, и включающий «индивидуальную память» (условные рефлексы), а также элементарную рассудочную деятельность.
Определение цели, или как распознать добычу?
Импринтинг – «запечатление» – был открыт в начале прошлого века на птенцах выводкового типа. Только что вылупившиеся из яйца цыплята или утята «запечатлевали» в качестве матери любой движущийся объект. Впоследствии выбор объекта сказывался на выборе полового партнера. Такой же импринтинг характерен для зрелорожденных млекопитающих, например, детенышей копытных: если мать не оближет своего малыша сразу после рождения, она не «узнает» его спустя уже пару часов, и точно также детеныш не «узнает» матери. В природе он наверняка погибнет, а в искусственных условиях – с большим трудом приучится сосать молоко из бутылочки с соской. Позднее было доказано наличие реакций запечатления и для тех животных, чьи детеныши рождаются голыми, слепыми, и целиком зависят от ухода матери. К ним относятся хищники. Только периоды запечатления у них растянуты во времени, а сам импринтинг – не столь фатален. Подросший молодняк можно приучить к особям своего вида, а чужая мать способна усыновить сирот.
Периоды запечатления сопровождают весь онтогенез (процесс роста и развития особи). Молодняк запечатлевает не только своих родителей (а также братьев и сестер) как представителей своего вида, но и элементы среды обитания; позднее – то, что является добычей (или потенциальным врагом). Животные как бы сравнивают наследственные программы с тем, с чем им приходится сталкиваться в действительности, и вносят соответствующие коррективы.
Как известно, домашняя кошка – тоже хищник. Все котята охотно играют с привязанной на веревочку бумажкой потому, что у них существует наследственное представление о маленькой шустро передвигающейся добыче. У собак сохраняется инстинкт преследования более крупной убегающей добычи взрослые животные бросаются в погоню за любым движущимся объектом. Даже добродушная собака способна облаять ребенка на самокате, а злобная – начнет преследовать велосипедиста с самыми серьезными намерениями. Отсюда рекомендация – не бежать от собаки. Объект, который перестает двигаться, перестает быть добычей. Особенно яркое проявление этого инстинкта можно наблюдать на борзых, бегущих за механическим зайцем. Но здесь реакция преследования вообще «выхвачена» из общего охотничьего поведения.
Месячный щенок, безусловно, заинтересуется движущимся мячиком, но быстро потеряет к нему интерес. В этом возрасте волчата еще питаются молоком матери. Потом они перейдут на полупереваренное мясо. Активное преследование проявится в 4 – 7 месячном возрасте, когда придет пора привыкать к ловле зверей.
Огромное значение имеют сложившиеся в семье хищников традиции. Обычно волки охотятся на те виды животных, которые характерны для мест их обитания. Скажем, волки лесной зоны преследуют разных животных (от зайцев до лосей). Те из них, кто повадился навещать плохо охраняемый, полуразвалившийся скотный двор, пользуясь человеческой бесхозяйственностью, приучат к мясу овец или коров и весь свой выводок.
К выбору цели прямое отношение имеет когнитивного поведения (рассудочная деятельность + мгновенное обучение, или инсайт), т.е. умение отличать «одинаковое-различное». Волков называют санитарами леса потому, что они уничтожают в первую очередь больных животных или молодняк. Задача волков – как можно быстрее насытиться, а охота на неполноценных животных – экономически более выгодна. Это не означает, что хищники не способны загнать и вполне полноценный экземпляр. Однако в целом они предпочитают выделять из стада тех копытных, которые чем-то отличаются от других (иногда по едва заметным признакам). А если различие велико? Скажем, среди добычи присутствуют альбиносы или меланисты? Или хищники встречаются с целым стадом животных, неизвестных для данной местности? Всем животным присуща как неофилия – повышенный интерес к новому, так и неофобия – боязнь нового. Это проявление исследовательского инстинкта. Мера любопытства зависит от возраста и индивидуальных особенностей зверей. Так, молодые животные склонны «к авантюрам». Поэтому они чаще попадают в ловушки, чем «умудренные жизнью старики». Но и среди матерых зверей попадаются смельчаки с ярко выраженной исследовательской «жилкой».
Интродукция промысловых видов в новые места обитания часто сопровождается вспышкой численности, т.к. местные хищники (если они есть) «не работают». Все знают историю кроликов, завезенных в Австралию. Этот неприхотливый зверек своими повадками озадачил единственного крупного хищника пятого континета, динго, кстати, тоже привозного, только несколько миллионов лет назад. Скотоводы относились к динго, как к волкам, и истребляли их всеми возможными способами. Поэтому уцелевшие динго держались подальше от человеческого жилья и пастбищ. А кролики обрели в кустарниках возле пастбищ идеальный биотоп, и, размножившись, съели всю траву, сберегаемую для овец. К тому же и динго, и австралийские хищные птицы опасались охотиться на европейского чужака с непонятными повадками.
Исследовательский инстинкт – один из важнейших, может быть, более важный, чем репродуктивный. Без изучения особенностей постоянно меняющегося мира в нем не выжить, сколько ни размножайся! Исследовательское поведение – единственная реакция, которая подкрепляется эндогенно, выделением опиатов мозга. Т.е. и человек, и животные испытывают удовольствие от самого процесса поиска. Стимулом для охоты у собак может служить именно исследовательское, а не пищедобывательное поведение.
Взаимодействие с целью, или как справиться с добычей?
Ловить мышей станут только те котята, которым кошка-мать в определенный период их развития приносила полуживых зверьков. Это обучение молодняка человек и прозвал игрой в кошки-мышки! Котята практикуются в нанесении добыче смертельного укуса. У котят более раннего возраста существует табу на проявление инстинкта: иначе они могут повредить друг друга. Инстинкт «запускается» при переходе с молока на мясную пищу с помощью простого раздражителя, или релизера – мыши. У щенков подобный инстинкт также присутствует. Причем возможны его сбои: у некоторых пород однопометники внезапно набрасываются на самого слабого щенка в самый разгар социализации (от полугода и старше) и загрызают его. Такое поведение отмечено у терьеров и ездовых собак. Молодые собаки (до 2 лет) столь же неожиданно включаются в ранговую драку, происходящую на их глазах. Хотя ничьей смертью общая потасовка не заканчивается.
Натаска, нагонка или нахаживание собак охотничьих пород обычно начинается месяцев с семи. Т.е. в том возрасте, когда волчата начинают сопровождать родителей в охотничьих вылазках: матерые волки активно обучают молодняк охотничьим приемам. Владельцы собак берут на себя роль волков-родителей: они показывают щенку, какая добыча предпочтительнее, а какую нельзя трогать (скажем, домашних животных), кроме того, учат, как и где ее надо искать. Хорошо если у охотника есть вторая, уже работающая собака: щенок станет учиться методом подражания.
Нет, наверное, второго такого хищника, как волк, чье охотничье поведение было бы столь разнообразным! В противном случае у нас не было бы так много охотничьих пород, узкоспециализированных по зверю, птице, поиску подранков или подаче убитой дичи. Маршруты волчьего поиска обыкновенно повторяются: ведь семья или стая волков занимает определенную территорию. Но в пределах этой территории есть места, где наблюдается концентрация добычи (места выпаса, переходов, водопоев, гнездовий, поселения грызунов и т.п.). Охота на одиночную добычу начинается со скрадывания и заканчивается удачным (или нет) броском. При встрече со стадом копытных огромное значение приобретает социальное взаимодействие между волками. Стадо необходимо расчленить, выделить особей для гона. Одиночного сильного лося тоже можно добыть лишь с помощью стаи. Часто несколько волков гонят жертву на своих товарищей, залегших в засаде. В роли загонщиков обычно выступают молодые волки, а в засаде лежат матерые.
Повадки добычи, все ее уловки, спасающие от хищников, познаются волками и собаками в процессе обучения. Инстинкт тут не поможет. Волки ловко используют наст, топкие места и другие особенности рельефа, чтобы загнать добычу в «угол». Экстраполяция, «опережение» – способность животного проследить за движущимся объектом, временно исчезнувшим из поля зрения, и построить как бы мысленно траекторию его движения, служит важнейшим доказательством наличия у наших четвероногих соседей по планете элементарной рассудочной деятельности, зачатков логического мышления. Улавливание связи между предметами и явлениями есть проявление представлений об абстрактных понятиях.
Если мы имеем дело с охотничьими собаками, то наследственные программы имеют огромное значение при определении ведущего органа чувств. Волки используют как чутье и слух, так и зрение. Но породы собак, выведенные для разных видов охот, резко отличаются друг от друга. Например, борзая, преследуя зайца, полагается исключительно на свое зрение. Гончая в погоне за этим же видом добычи использует нижнее чутье. А для лайки важно все: верхнее чутье, чтобы учуять белку, зрение – чтобы увидеть мелькнувшую в вышине тень, тонкий слух – чтобы услышать шорох коготков, царапающих кору дерева, а также нижнее чутье и зрение, чтобы не пропустить любые проявления жизнедеятельности добычи: следы на снегу, территориальные метки, посорки и пр.
Охотничьим собакам все время приходится решать задачи, используя когнитивное поведение. Мастерство борзой определяется ее способностью зрительно предугадывать все увертки зайца, а гончей – с помощью чутья разобраться во всех скидках и петлях следа.
Агрессия.
Агрессия, важнейший инструмент территориально-иерархического поведения, проявляется в отношении добычи только в том случае, если она отличается крупными размерами и способна оказать серьезное сопротивление. У волков граница «хищник – жертва» часто проходят по одному и тому же виду. Скажем, ручные волки, выращенные собакой, считают свою приемную мать членом стаи, а чужих собак – добычей. При нарушении структуры волчьих популяций, когда волков остается крайне мало, возможно скрещивание между волками и собаками. Во всех остальных случаях серые разбойники, не стесняясь, забегают в деревни и хватают дворняг чуть ли не на глазах у хозяев. Точно также и собаки: ручных волков они принимают в свою стаю, но чужих – безжалостно травят, если обладают достаточной злобой. Злоба к зверю нужна охотничьим собакам при охоте на крупных копытных (лосей, оленей, кабанов) и хищных зверей (вспомним, с какой яростью зверовые лайки набрасываются на медведя). Злобой отличаются и норные породы – сравнительно мелкие терьеры и таксы. Даже среди терьеров, окончательно перешедших в разряд живых игрушек, иногда выделяются злобные особи: все мелкие терьеры в прошлом выводились для травли крыс и хорьков.
С точки зрения «защитников природы» притравка собак на привязанного медвежонка или кабана в загоне – дело жестокое. «Защитники природы» в данном случае взяты в кавычки, потому что речь идет о дилетантах. Истинные охотники понимают, что браконьерский отстрел с вертолета редких видов животных какими-либо чиновниками, дорвавшимися до власти, да еще и в заповеднике, – вот истинная жестокость, помноженная на бескультурье и бесхозяйственность.
Людмила Чебыкина
«Российская Охотничья Газета” №1/2(805/806) от 29.12.2009 и №8(812) от 16.02.2010