Охотничье собаководство Кировской области. – Павлов М.П., Попов В.А., Войлочникова С.Д.

Кировская область, по преимуществу лесная, охватывает на северо-востоке европейской части СССР обширный водораздел главных рек, впадающих в Белое и Каспийское моря. Площадь ее более 12 млн. кв. км, протяженность с севера на юг 570 км, с запада на восток 440 км. Область занимает почти весь бассейн р. Вятки, отличающейся тем, что при длине свыше 1300 км расстояние от ее устья до истока составляет по прямой всего 300 км.
Современные административные границы области определяют ее сложную конфигурацию, часть территории глубоко вклинивается в Горьковскую, Костромскую, Вологодскую, Архангельскую области, Коми АССР, Пермскую область, Удмуртскую, Татарскую и Марийскую АССР (рис. 1). При разных местных правилах ведения охоты этот фактор приобретает сейчас определенное значение для общего состояния охотничьего дела в рассматриваемом регионе.

По состоянию на 1968 г. фонд охотничьих угодий Кировской области включает (в тыс. га):
1. Угодья таежного комплекса — 7917,8 (65,8% территории), в том числе болот низовых и верховых — 138, закустаренных земель — свыше 700.
2. Угодья сельскохозяйственного комплекса — 3762 (31,2% территории), в том числе пахотных земель — свыше 2700, различных сенокосов — свыше 500, пастбищ, прогонов, дорог — более 150.
3. Угодья водного комплекса—112 (0,93% территории), в том числе рек, озер, ручьев — 102,5, прудов и других искусственных водохранилищ — 8,5, каналов и канав — 0,9. Таким образом, состав угодий предопределяет здесь лесную охоту. Небольшие увалы, невысокие плато, многочисленные холмы и лога, сравнительно узкие поймы большинства рек, а тажже частые глубокие овраги и другие эрозионные формы рельефа составляют ландшафтною особенность охотничьих угодий этого региона. Примерно с середины 60-х годов в нем стали обычны и новые элементы, представляющие ныне мощную сеть осушительных каналов и канав, которые пришли на смену традиционному для вятского ландшафта мельничному пруду на малых реках.
Растительность области относится к Вятско-Камской флористической провинции, включающей подзоны средней и южной тайги. А на юге — к подзоне хвойно-широколиственных лесов. Здесь же находится основная часть угодий сельскохозяйственного комплекса.
Современная структура лесонасаждений региона определяется особенностями возобновления лесов (сукцессиями), вызванными многолетней и интенсивной рубкой старых лесов и в меньшей мере лесными пожарами. Поэтому для тайги региона характерна мозаичность лесовозобновления на обширных вырубках с частым включением их в разновозрастные леса, состоящие в основном из березы и осины, сосняков по песчаным гривам и елово-пихтовых куртин в местах недоруба. Последние приурочены, как правило, к руслам малых лесных рек. В силу этого, с точки зрения производства охоты, омолаживаемые леса с обильным подростом темнохвойных пород и подлеском из можжевельника, липы, черемухи, рябины, ряда видов кустарников представляют собой своего рода лесную крепь, непролазную по старым вырубкам. Общая захламленность, высокий густой травостой и сильная сомкнутость крон характерны для вятского леса. В таком лесу без хороших собак были бы невозможны многие виды охоты, особенно на пушного зверя.
Захламленность и крепи — неотъемлемая часть и многих угодий водного комплекса. Особенно это касается многочисленных пойменных озер больших рек области: Вятки, Кильмези, Моломы, Вой, Чепцы и других. Сами эти реки довольно быстротекучие, без зарослей надводной растительности. Один берег обрывистый, другой — пологий, как правило, песчаный, а поэтому голый. Однако в их поймах приозерные бордюры из ольхи по топким местам, ивняков и шиповника здесь столь мощны, что охотиться на водных угодьях можно только при наличии охотничьей собаки. Это относится и к малым лесным рекам.
Говоря о водных угодьях пойм крупных рек, нельзя не отметить и местного своеобразия пойменных болот. Чередуясь почти беспрерывной цепью по всей ширине поймы с луговыми или больше с облесенными веретьями, эти болота представляют собой длинные полосы высокого осокового кочкарника, где обычно вода держится лишь в течение весны. Однако до зимы, точнее до выпадения глубоких снегов, пойменные кочкарники даже в случае выкашивания осок представляют собой такие лабиринты, в которых предпочитают укрываться многие представители пернатой дичи и пушных зверей.
Особым, весьма характерным типом охотничьих угодий области являются моховые болота с обильной клюквой, морошкой и голубикой. В северных районах, особенно в Верхнекамье, сплошные девственные моховые пространства с гривами редких сосняков занимают десятки тысяч гектаров. В перспективе большая часть этих болот предназначается для торфоразработки, причем в центральных районах области наиболее интересные для охоты площади мхов в последние десятилетия превращены в торфопредприятия.
В климатическом отношении, помимо континентальности, область отличается продолжительной холодной многоснежной зимой и умеренно теплым летом, но с частыми засухами в июне—июле, а нередко и в августе. Из других местных климатических особенностей, определяющих как состав и состояние ресурсов охотничье-промысловых животных, так и возможности их использования с помощью охотничьих собак, нужно отметить очень раннее выпадение первого снега, а затем рыхлость и мощность всего снегового покрова. Обычны годы, когда выпадение снега регистрируется в конце сентября и когда «белая», а тем более «пестрая» тропа устанавливается с середины октября. Нередко толщина слоя первого снега здесь бывает 20— 30 см, а общая его глубина в середине зимы в лесных массивах свыше 120 см. При поздней весне снег лежит в лесах до середины мая. Поэтому в целом снег — не только важнейший для Кировской области экологический фактор, но и главная помеха для длительного использования в охотничьем сезоне зверовых собак. Помехой, имеющей определенное значение для развития охотничьего дела, особенно для культивирования пород легавых собак, являются и заморозки. Низкие температуры со снегом в мае, а норой и в июне, так же, как и белый иней с корочкой льда по низким сырым местам в августе — сентябре, — явление, нормальное для данного региона.
Фаунистический комплекс Кировской области включает большую группу охотничье-промысловых животных. Важнейшими для охоты здесь являются белка и куница, заяц- беляк и лисица, лось и бурый медведь. Из птиц почти повсеместным объектом охоты служат утки, главным образом кряква и чирки; во время пролетов еще шилохвость, свиязь, хохлатая чернеть и некоторые другие виды. Весной в поймах крупных рек наблюдаются большие скопления гусей. Леса области богаты рябчиком, глухарем, тетеревом, а в северных районах и белой куропаткой. В угодьях многих районов широко представлены охотничьи кулики: вальдшнеп, дупель, бекас, гаршнеп, турухтан. Обычны коростель и болотная курочка. Примерно до 40-х годов в области были распространены и даже многочисленны заяц-русак, серая куропатка и перепел. Ныне эти птицы везде малочисленны, а перепел вновь постоянно отмечается лишь с 70-х годов.
За годы Советской власти фаунистический состав области пополнился рядом ценных охотничьих животных, среди которых наиболее широкое распространение получили речной бобр, ондатра, енотовидная собака. С 1967 г. в область проник кабан, в 1975г. поселения его были усилены подпуском этих зверей. Правда, новые виды охотничьих животных не повлияли на увеличение породного состава охотничьих собак или на усиление их применения для добычи поселенцев.
Природные условия области обеспечивают устойчивые очаги обитания волков. С 1946 г. их было уничтожено около 10 тыс. Тем не менее численность волков почти все послевоенные годы держалась на обычном уровне — в пределах 500 голов. В последнее время поголовье и распространение волков имели тенденцию к увеличению, что отрицательно сказывалось на разведении и использовании зверовых собак (в частности, гончих и лаек).
В истекшие полстолетия для большинства названных видов охотничьих животных был характерен значительный рост общей их численности, причем в наибольшей мере это касается лося, а также куницы, выдры, лисицы, рыси, медведя. К числу животных, которые за этот период практически перестали служить объектами охоты, можно отнести только лебедя, журавля и отчасти кроншнепа.
Для основных, наиболее массовых объектов охоты, таких, как белка, заяц-беляк, утки, тетерев, рябчик, весьма типичны значительные колебания их численности, определяющие как повышение, так и спады охотничьей активности. Например, в урожайные годы на белку в заготовки поступало 300—400 тыс. ее шкурок (в сезон 1962/63 г. — свыше 650 тыс., в 1935/36 г. — свыше 900 тыс.), в обычные — 60—150 тыс., в «неурожайные» годы — 16—20 тыс. (1940, 1964, 1965, 1970). Аналогичная картина наблюдается и с зайцем-беляком. В годы пика численности беляка отдельные охотники добывают 20 шт. в день.
Представление о промысловом использовании охотничьих животных в Кировской области дают таблицы 1 и 2.

Снижение поступления в заготовки шкурок ряда видов пушных зверей — следствие упадка промысловой охоты, а также увеличившегося оседания пушнины (в том числе и шкур медведя) у самих охотников.
Согласно исследованиям С. В. Лобачева (1932), к началу 30-х годов в бывшей Вятской губернии на 2 млн. жителей насчитывалось 16 тыс. охотников. Они подразделялись на промысловиков — 500 человек, полупромысловиков — 11 тыс., любителей — 4,5 тыс. В годы «неурожая» пушнины количество охотящихся лиц сокращалось до 11—12 тыс., в основном за счет полупромысловиков. По тем же исследованиям, промысловики имели от охоты чистого заработка в среднем до 200 руб. в год, полупромысловики — 29 руб.; для охотников-любителей среднегодовой убыток от охоты составлял 10 руб. В губернии в тот период практиковалась свободная охота. Число охотников, «выбиравших» свидетельства на право охоты, не превышало 3 тыс.

Современный состав вятских охотников можно характеризовать следующими данными. К 1974 г. в области почти на 1,8 млн. населения (в т. ч. свыше 900 тыс. городского) было зарегистрировано 21,5 тыс. охотников, из них 15 являлись штатными охотниками райзаготконтор, 100 человек охотились по договорам с потребкооперацией; остальную массу составляли члены охотрыболовсоюза, общества ГС ВВОО и «Динамо» (136). Из общего количества охотников свыше 2700 человек проживали в г. Кирове. Это значит, что на каждую тысячу кировчан приходилось 8 охотников, а на каждую тысячу жителей области примерно 12 охотников. С 50-х годов число охотников членов обществ имело тенденцию к увеличению, тогда как количество промысловиков — к уменьшению, хотя, по данным ЦСУ, в 1951 г. в области насчитывали 1121 охотника-промысловика. С этого времени и до 1965 г. регистрируемый состав охотников членов охотрыболовобщества находился на уровне 10—12 тыс. В последующие годы вплоть до 1972 г. их состав колебался от 14,9 до 17,2 тыс. человек. С 1974 г. он превысил 20 тыс. человек, при преобладании молодежи в возрасте 18— 25 лет, со стажем в облохотобществе до 3 лет.
Анализ социального состава охотников г. Кирова, проведенный охотоведом Н.В. Краевым, показал, что основную категорию их составляли рабочие (более 42%), затем служащие (28,5), учащиеся (23,5), пенсионеры (6%). Около 70% охотников горожан имели среднее, среднетехническое и высшее образование. Как распределились по приверженности к различным видам охот 300 опрошенных охотников этого контингента, показано в таблице 3.

В послевоенный период в дислокации охотничьих масс региона произошли существенные изменения. В настоящее время более половины всех охотников Кировской области составляют жители городов Кирова, Кирово-Чепецка, Нововятска, Слободского, Котельнича, Вятских Полян. Остальные проживают в районных центрах, леспромхозах, в крупных примагистральных совхозах, на железнодорожных станциях. Но так называемый основной, прежде деревенский, охотник ныне стал редким явлением в вятском регионе. В качестве иллюстрации этого, а также для критической оценки официальных цифр о количественном составе охотников области представляют интерес любопытные исследования охотоведа Кировской госохотинспекции Ю.И. Касаткина, изучавшего современный охотничий контингент некогда самого глухого и типично таежного Кайского края. К 1972 г., например, в Камском сельсовете Верхнекамского района не осталось ни одного охотника-промысловика; сюда перестал наведываться и заготовитель пушнины.
С конца 50-х годов на всей территории области усилились мероприятия по ограничению охоты. Прежде всего сокращался общий период летне-осенней охоты по перу (в целом с 12 июля до 1 августа, затем до третьей субботы августа), а также осенний сезон охоты на зайца (с 13 сентября до 1 ноября); крайне сильно были урезаны возможности и для весенней охоты. Другой, весьма существенной формой ограничения охоты следует назвать учреждение обширных зеленых зон вокруг городов и рабочих поселков, что совместно с выделением территорий под разного рода заказники, воспроизводственные участки и зоны покоя привело к исключению из охотпользования обширных (около 600 тыс. га), наиболее продуктивных и, как правило, самых доступных охотничьих угодий. Такую же функцию ограничения охоты имели последующее установление запретных дней недели для стрельбы дичи (обычно со вторника до пятницы), нормирование добычи дичи, распределение участков охоты, а в ряде случаев и само установление порядка охоты по специальным путевкам.
В итоге это привело к тому, что к середине 70-х годов для основной массы охотников-горожан реальность выездов на охоту сократилась до 3—5 раз в сезон, как и везде в РСФСР. Но для вятских охотников такое положение усугубляется бездорожьем и значительным сокращением населенных пунктов в глубинках региона. В настоящее время только охотники г. Кирова и крупных населенных пунктов, расположенных на железнодорожной магистрали, имеют каждодневную и сравнительно удобную (на электропоезде) возможность выезда на охоту с подружейной собакой. Охотничье освоение на базе железной дороги хотя бы примагнстральных северо-западных и северо-восточных районов (по веткам: Киров—Луза—Котлас и Киров—Яр—Верхкекамье) связано с большой потерей времени, а равно и со значительными затратами денежных средств. В южные районы, точнее в крайние южные пункты области, имеется один длинный кружной железнодорожный путь, идущий через всю Удмуртскую АССР.
Проблема выезда на охоту сохраняется в области, несмотря на появление в последние годы хороших шоссейных дорог, ибо дорог, круглогодично пригодных для всех видов автомобильного транспорта, мало. Сеть грунтовых дорог (в том числе улучшенных и лесовозных) в осеннюю и весеннюю распутицу или в период зимних снегопадов может быть использована для охоты лишь при наличии машин повышенной проходимости. Проселочные дороги в непогоду вообще непроезжи без тракторов. Именно по этой причине более популярным сейчас транспортным средством охотников оказался лодочный мотор, что, однако, не замедлило сказаться на усилении охотничьего пресса в пойменных угодьях.
Обзор условий, предопределяющих динамику охотничьего дела в рассматриваемом регионе, следует завершить иллюстрацией результатов начатой с 1959 г. работы но ликвидации обезлички охотничьих угодий путем закрепления их за конкретными, охотпользователями (табл. 4).

При сравнительно небольшой части распределенных угодий сеть приписных хозяйств охотничьих обществ такова, что в радиусе 100—150 км от г. Кирова они полностью охватывают все более или менее интересные и легкодоступные охотугодья, в первую очередь водно-пойменного комплекса.
Организация приписных хозяйств в основном содействовала большему удобству для производства охоты. Так, в хозяйствах облохотрыболовобщества к 1975 г. было построено 40 домов для охотников на 740 коек, более 100 охотизбушек; хозяйства обслуживали 106 егерей. Еще лучшую материальную базу получили приписные охотхозяйства других учреждений г. Кирова, хотя надо сказать, что в последнее время из-за корыстных целей некоторых работников этих хозяйств все отчетливее стало проявляться и такое явление, когда лучшие угодья стали закрываться для рядового охотника. За счет работников хозяйств обществ охотников возросла общая служба охотнадзора, которую по линии госохотинспекции лишь в последние годы представляли 14 егерей заказников и 34 районных охотоведа.
Вместе с тем создание приписных охотхозяйств не решило основной местной проблемы: хронического недоиспользования ресурсов и особенно «урожаев» охотничьих животных, как и воспроизводства их. Подобное положение стало следствием сложившегося порядка, по которому пользователи охотничьих угодий, не обязываясь в плановом порядке поставлять определенную охотничью продукцию, не имеют права сами решать — важнейшие вопросы охотхозяйственного производства — сроки охоты, нормы изъятия, способы добычи.
Таковы в общих чертах основные природные и народнохозяйственные особенности Кировской области, составлявшие тот решающий комплексный фактор, под воздействием которого формировалось местное охотничье собаководство. В основе его с очень давних времен повсеместно стояла лайка. Она была обычной вольноживущей собакой всех населенных пунктов региона и сохранилась до наших дней.
С.В. Лобачев (1929), оценивая лаек Вятско-Ветлужского края 20-х годов, писал: «На территории Вятской губернии существует охотничья лайка, имеющая в общем однородные признаки, изменяемые человеком путем подбора сообразно с требованиями местной охоты». На этой основе им выделялись лайки Кнрсинского, Новотроицкого и Черно-Холуницкого лесных районов, как лучшие глухарятницы. Для северо-западного угла края, т. е. для севера бывшего Орловского уезда и мест, где Котласская железная дорога подходит к Коми АССР, были характерны отдельные собаки с ясно выраженным зырянским происхождением, хорошо идущие по крупному зверю. В целом С. В. Лобачев определил, что лаек, идущих по белке, было тогда значительно больше, чем лаек, идущих по кунице, и хорошие лайки-кунятницы превосходили по численности лаек-медвежатниц. Собаки, хорошо идущие на всякого зверя, уже тогда считались исключительной редкостью. Одновременно этот автор подчеркивал, что если в прошлом можно было выделить особый тип «вятской лайки», то больше такой возможности нет, так как местные собаки сильно перемешались с соседними типами лаек, а к югу от Песковского завода и в Омутнинске — и с завезенными другими собаками. Поэтому, по мнению С. В. Лобачева, требовалась забота о сохранении лайки как типа северной собаки вообще. В 20-х годах средняя цена на взрослую, специализировавшуюся по белке лайку, по тем же данным, составляла 10—15 руб. Лайку-кунятницу или лайку-медвежатницу приобрести можно было только по случаю, а цена на известных собак доходила до 200 руб. Обычно такие собаки не продавались, так как ими поддерживалось целое хозяйство.
Тем не менее до начала 60-х годов заводского разведения кировских лаек налажено не было. По образному выражению одного из первых кировских активистов-собаководов К. А. Палкина в прошлом, охотничья организация мещанско-купеческой ‘Вятки была возмутительно равнодушна к кровной собаке. Имевшееся в старой Вятке общество охотников совершенно не занималось кровным собаководством, хотя известно, что в дореволюционный период в губернию изредка завозились собаки гончих и легавых пород.
Начало работ по кровному собаководству здесь было положено кооперативно-промысловым товариществом охотников, развернувшим свою активную деятельность под руководством С. Д. Криннцына. В 1927 г. это товарищество организовало первую уездно-городскую выставку охотничьих собак . С этого же года началась постоянная работа секции кровного собаководства, созданной при упомянутом кооперативно-промысловом товариществе, вследствие чего выставки собак приобрели регулярный характер. По материалам первого опубликованного в 1938 г. каталога 10-й выставки охотничьих собак (оказавшегося, к сожалению, единичным), а также сохранившимся дневникам и рукописям первых руководителей секции кровного собаководства, общий итог развития этого дела графически изображен на рис. 2.

Графическое изображение количественных данных выставочных собак убедительно подчеркивает прежде всего тот парадоксальный момент, что основная охотничья собака для Кировской области лайка многие годы мало кого привлекала в качестве объекта для выставочного показа. К.А. Палкин (1938), характеризуя результаты первых кировских выставок, отмечал, что охотник из деревни совершенно не показывает своих четвероногих помощников на охоте. Только на 3-й выставке (1929 г.) были представлены две лайки из деревни. Любопытны оценки экспонировавшихся лаек, которые поголовно были тогда неизвестного происхождения. Так, А.А. Пегов, оценивая выставочных лаек 1929 г., отмечал, что среди них «нет ярко выраженного типа той или иной разновидности и нельзя поручиться, что в большинстве из них не участвует дворовая, беспородная, остроухая или даже неостроухая собака». Тем не менее А.Ф. Пупышев (1932), В.П. Рождественский (1934), В.С. Мамонтов (1936— 1937) постоянно находили в группе лаек довольно типичных кобелей и сук или «несколько интересных экземпляров». Общее заключение этих экспертов сводилось к тому, что ринги лаек выглядели беднее рингов других пород охотничьих собак да и качеством лайки были много слабее.

Судя по количеству экспонировавшихся собак, до середины 30-х годов главными экспонатами были представители легавых пород, после 1935 г. — гончие. Правда, заводское разведение тех и других пород также было еще редким явлением. Первые 4 собаки с родословными свидетельствами появились в г. Кирове в 1929 г. (3 легавые, 1 гончая). Всего за 10 лет (1927—1937) экспонировалось 74 охотничьи собаки с родословными свидетельствами, что составило 12% к числу всех участвовавших в выставках. К 1937 г. родословные имели 36 собак (39,4%), в том числе 18 гончих, 11 легавых, 7 спаниелей. Следует отметить, что выставки этого периода включали почти всех породных легавых и большую часть гончих собак, находившихся в области. При мерно такое же состояние охотничьего собаководства сохранялось до начала 60-х годов, если не считать резкого спада в годы войны (в 1944 г., например, экспонировалось всего 7 гончих).

Дальнейший этап развития этого дела был тесно связан с перебазированием в 1959 г. ВНИИОЗ из г. Москвы в г. Киров и, в частности, с перевозом сюда институтом опытного питомника охотничьих собак (Ларин, Филатова, 1971). Это обстоятельство вскоре же упрочило связи местных заводчиков охотничьих собак с рядом известных московских кинологов, а также с экспертами и владельцами породных собак других городов. В 1960 г. на очередной кировской выставке охотничьих собак эксперт-кинолог всероссийской категории В. Г. Гусев впервые осуществил отбор местных лаек по стандартизированным породам. С этого времени совместно с лайками питомника ВНИИОЗ данная породная группа охотничьих собак стала доминирующей на всех выставках.

Вместе с тем успешное развитие всей кинологической работы было предрешено активной деятельностью правления областного общества охотников и рыболовов системы Росохотрыболовсоюза. В результате с начала 60-х годов вновь оживилось участие охотничьей общественности во многих мероприятиях секции кровного собаководства, которые проводились как в г. Кирове, так и в районах. Был налажен учет собак, в систему вошли выставки, выводки, полевые испытания, упорядочена племенная документация. Итоги этой деятельности иллюстрируют таблицы 5, 6, 7, 8, в которых приводятся данные за 1967 и 1972 гг. Как известно, оба эти года знаменательны в собаководстве организацией 2-й всесоюзной и 5-й всероссийской выставок охотничьих собак. Каждая из этих выставок является мощным стимулом в усилении организационной кинологической деятельности областных охотничьих обществ, а поэтому результаты их работы за указанные годы наиболее сравнимы.
К 1970г. г.Киров определился как известный кинологический центр, но только по наиболее важным породам зверовых собак. В этой связи культивируемые в области породные группы охотничьих собак заслуживают отдельного рассмотрения.

(Прим. – оставлена информация только по лайкам.)

Лайки. В распространении этой породной группы собак сохраняется тесная связь с состоянием лесистости местности. Так, по данным регистрации охотничьих собак, в 1972 г. в 9 северных районах области (табл. 5), где лесистость составляет 75% территории, находилось 70,3% всех стоящих на учете лаек области, в центральных районах при лесистости территории 30%—22,6%. В 5 южных районах, имеющих среднюю лесистость 15%, оказалось всего 7,1% лаек (153 из 1539 всех зарегистрированных райохотобществами).
В первой половине 70-х годов в области прочно привилось разведение лаек трех заводских пород — русско-европейской, западносибирской и карело-финской.
С 1970 г. по общему количеству породных лаек, проходивших экспертизу на областных выставках, кировские лайчатники стали в один ряд с лайчатииками таких крупных центров разведения этой группы пород, как Горький, Ярославль, Пермь, а также и Ленинград. Это явление было закономерным потому, что в течение полутора десятка лет на формирование, количественный рост поголовья и совершенствование породности местных лаек большое влияние оказывал опытный питомник лаек ВНИИОЗ (табл. 9).

В 60-х годах и первой половине 70-х годов в Кировской области общее поголовье лаек росло не только количественно, но и совершенствовалась их породность, что достаточно хорошо отражают результаты кировских областных выставок (табл. 10). Однако следует отметить, что для разных пород лаек количественный рост выставочного поголовья был неодинаков. Если численность русско-европейских лаек росла, довольно быстро, то поголовье западно-сибирских лаек увеличивалось незначительно, а в некоторые годы оставалось на одном уровне.
Постепенно улучшалась породность всех пород лаек. В 1965 г. на 30-й областной выставке в породе русско-европейских лаек оценки «отлично» получили 5,9%, а на 39-й выставке 1974 г. — 21,3%, в породе западно-сибирских лаек соответственно 17% и 33,4%. В последние годы значительно возросла и племенная классность лаек (табл. 10).

Из трех заводских пород лаек, которых разводят в области, кировчане отдают предпочтение русско-европейской лайке. Поголовье ее многочисленнее других пород как в Кирове, так и в большинстве районов области (табл. 11). По-видимому, это обусловлено более универсальными охотничьими свойствами, чем у западно-сибирских лаек. Русско-европейские лайки хорошо работают по белке, кунице, боровой и водоплавающей дичи, лосю. Немаловажное значение имеет и то, что лайки этой породы более скороспелы и плодовиты. Нередки случаи, когда они начинают работать в возрасте 8—10 месяцев (Войлочников, Войлочникова, 1974).
В родословных кировских русско-европейских лаек в основном встречаются крови ч. Путика 65/л и Помки 76/л через Зура 93/л, ч. Кутика 111/л, ч. Кустика 1056/лре, а также крови Дружка 103/ло, через Помку 1081/лре, Лайту и ч. Марту питомника ВНИИОЗ и архангельских лаек через ч. Кустика 1056/лре. В родословных современных лаек этой породы иногда встречаются крови ч. Бурана В. И. Новикова (Удмуртская АССР) через Карата 1550/лре; ч. Бублика II П. Я. Колесова (г. Ленинград) через его внука Норда 1047/лре В. А. Кукарцева, Шарика 1015/лре, влад. Тужилков, вывезенного из Коми АССР, через Дружка 1370/лре, Куклы А. А. Малыгина, вывезенной из села Кай, через ч. Грозу 1549/лре, Гая (неизвестного происхождения) В. И. Кислицына.
В первой половине 70-х годов в поголовье кировских русско- европейских лаек появились крови калининских собак через Малыша 1228/лре А. И. Гуреева и Сокола 1348/лре Л. О. Паутова, а также крови ярославских собак через ч. Бобрика 1336/лре В. А. Зеленова.
В конце 60-х — начале 70-х годов большое влияние на формирование русско-европейских лаек оказал Байкал 1429/лре (от Дымка 1008/лре и Чары 1038/лре) А. И. Шиляева. От Байкала получено большое потомство, среди которого имеются собаки с отличным экстерьером и хорошими рабочими качествами. Следует отметить, что Байкала в племенной работе использовали бессистемно, без серьезного подбора сук. Поэтому среди его потомков встречается немало не только посредственных, но и нежелательных для породы собак. Остальные производители, использовавшиеся в племенной работе, оставляли менее значительный след.

В конце 60-х годов в поголовье кировских русско-европейских лаек сложился свой тип, отличный от типа лаек этой породы московского, ленинградского, калининского и ярославского очагов.
В общих чертах для типа кировских русско-европейских лаек характерна породная голова с очень хорошими, плавными формами: сравнительно короткая, заостренная сухая морда, хорошо развитые скулы с плавным переходом от них к морде, отсутствие или слабое развитие надбровных дуг, темные округлые по форме глаза средних размеров, небольшие высоко поставленные уши. В массе своей русско-европейские лайки кировского очага несколько уступают ростом собакам этой породы из Москвы и других городов.
Трудно сказать, какое влияние окажет на поголовье кировских русско-европейских лаек прилитие кровей калининских и ярославских лаек, в частности, племенное использование Малыша 1813/лре (дни. II и III ст. по белке, влад. В. П. Палтусов), происходящего от калининских собак, Сокола 1348/лре и Волги 1411 /лре. Кроме г. Кирова, значительные очаги породных русско-европейских лаек имеются в городах Кирово-Чепецке, Халтурине, Котельниче и Нолинске. В Кирово-Чепецке сформировался устойчивый очаг породы с хорошим экстерьерным уровнем (табл. 11).
В г. Нолинске создание очага русско-европейской лайки — заслуга настойчивой работы местного лайчатника Н. М. Потапова, в г. Халтурине — правления и бюро кинологической секции районного общества охотников и рыболовов. Следует отметить, что успехи в племенной работе с русско-европейской лайкой в райохотобществах во многом определялись отношением к этому делу охотничьего руководства. Это хорошо прослеживается на результатах разведения лаек в двух смежных районах области: Слободском и Кирово-Чепецком. В Слободском районе работа с лайкой никем не направлялась и племенное достоинство этих собак ниже. В Кирово-Чепецком районе это дело является предметом большой заботы кинолога и руководителя общества А.И. Шиляева, создавшего значительное поголовье породных русско-европейских лаек, лидером которого стал ч.Байкал 1429/лре.
В настоящее время почти во всех районах области имеется немало породных русско-европейских лаек, но селекционная работа с ними ведется еще слабо, владельцы редко выставляют своих собак на выставки и выводки.
Для общего развития породы русско-европейской лайки в Кировской области большое значение имела многолетняя работа П. А. Худякова, А. С. Машкина, а в последние годы очень активная деятельность В. П. Палтусова. Трудами этих приверженных лайчатннков и многих других охотников русско-европейская лайка стала областной заводской породой.
Поголовье западносибирских лаек по численности уступает русско-европейским, но сохраняет некоторую количественную стабильность и отличается наличием нескольких породных очагов.
В ведении этой породы определенное и немалое значение имеют личные вкусы и привязанность энтузиастов-лайчатников. Именно это предопределило формирование очагов западносибирских лаек в Яранском, Уржумском и Кикнурском районах.
В Яранском районе у охотника Е. II. Крестьянинова появился породный и хорошо работающий кобель Даг 1492/лзс (от ч.Вайгача 1055/лзс и Вьюги питомника ВНИИОЗ), который впоследствии был также удостоен звания чемпиона. Хороший экстерьер и высокие рабочие качества этого кобеля привлекли внимание охотников названных районов. В последние годы любители западносибирских лаек появились в Омутнинском и Слободском районах, хотя длительное время питомник ВНИИОЗ несколько сдерживал распространение западносибирских лаек в целях укоренения чистопородной русско-европейской лайки.
В Кирове, где сосредоточена основная масса охотников области, не нашлось энтузиаста, который мог бы наладить работу по разведению западносибирских лаек.
В родословных кировских западносибирских лаек в основном встречаются крови собак, разводимых в питомнике ВНИИОЗ, — чемпиона мира Вайгача 1055/лзс, ч. Тобола 1052/лзс, Рекса 1439/лзс и других, являющихся потомками Таежного Сударя питомника «Красная звезда», ч. Хомича, влад. Зеленский, ч. Аяна 66/л, ч. Аргуни 73/л, ч. Кубри 77/л, Алтая 72/л, Гадалки 90/л, ч. Гаги 100/л, Борьки питомника ВНИО и других широко известных собак, которые заложили основу породы.
В настоящее время экстерьерный уровень западносибирских лаек Кировской области очень высокий.
Со второй половины 60-х годов в опытном питомнике охотничьих собак ВНИИОЗ приступили к разведению карело-финских лаек, которые с послевоенных лет стали распространяться среди охотников больших городов. С этой целью питомник приобрел в г. Ленинграде щенка Дымку 1965 г. рождения от Арика И. Балина и Журбы А. Егорова. С 1969 г. она использовалась как производительница. От вязок с Боем В. Яковлева и Сократом Е. Русаковского дала разнотипных щенков со светло- рыжим окрасом и крупного роста, у некоторых из них не только лапы, но и значительная часть груди была белого окраса.
В 1971 г. питомник приобрел в Москве 4-летнего производителя Дика 1023/лкф ярко-рыжего окраса (от Тули Е. Бурова й Ласки 1006/лкф С. Фокина). Дик при оценке экстерьера «отлично» имел диплом II ст. и два диплома III ст. по белке. Он явился основным производителем в породе карело-финских лаек в питомнике и широко использовался в племенной работе с этой породой в области.
В 1971 г. из Финляндии в питомник поступило два кобеля и две суки чистых финских линий. Эти лайки значительно отличались от собак отечественного происхождения своей однотипностью, ярко-рыжим окрасом, четко выраженным стоячим типом шерстного покрова, наличием длинных очесов на тыльной стороне бедер, удлиненным волосом, напоминающим подвес на нижней стороне хвоста, и некоторыми другими чертами.
К началу 1975г. в г. Кирове и районах области имелось свыше 100 карело-финских лаек, примерно пятая часть их находилась в питомнике, где сосредоточены потомки почти всех во отечественных линий, а также линии лаек, завезенных из Финляндии.
Это позволяет считать, что кировский очаг карело-финских лаек через 2—3 года станет одним из самых крупных в стране. В настоящее время г.Киров обладает поголовьем карело-финских лаек разнообразного генофонда, которое может сыграть большую роль в формировании поголовья этой породы во многих областях и городах, в том числе и в Москве.


В заключение общего обзора состояния охотничьего собаководства в Кировской области с полным основанием можно констатировать, что усилиями облохотрыболовобщества, ВНИИОЗ и многих энтузиастов породного разведения охотничьих собак были достигнуты такие результаты в этой работе, которые позволили ей определиться в качестве кинологического центра в зоне Урала и Среднего Поволжья (табл. 18). К 1975 г. в облохотрыболовобществе находилось на учете около 4 тыс. охотничьих собак со следующим распределением их по породам п группам районов (табл. 19).
Дальнейший прогресс кинологической работы будет здесь зависеть от сосредоточения основного внимания по племенному разведению охотничьих собак в райохотобществах и, в частности, в районных центрах, где сейчас сложились более благоприятные условия для содержания этих собак. В районах важно будет усилить заводское разведение лаек, используя для этого питомник ВНИИОЗ. С 1960 по 1974 г. из этого питомника охотникам области поступило 467 высокопородных лаек, в том числе в северную группу районов — 86, в центральную — 328, южную — 53. Это поступление в область племенного материала ВНИИОЗ мог бы увеличить, если будет отменено ныне уже ненужное распоряжение Главкооппушнины Центросоюза о реализации племенных щенков питомника только по заявкам потребсоюзов.

Состояние породы гончих области позволяет перейти к более высшей стадии племенной работы с ними — формированию смычков и стай. Вятским гончатникам пора отрешиться от бедной охоты с гончей-одиночкой, на что указывали видные эксперты-кинологи еще в 1937 г. Для решения этой задачи необходима разработка различного рода поощрительных мер.
Успех разведения пород легавых собак в области всецело будет зависеть от установления летне-осеннего сезона охоты с этими собаками: на дупеля — с 25 июля, на остальную пернатую дичь — с 1 августа. Этого и должны добиваться вятские почитатели охоты с легавой в местных охотничьих угодьях.
Породное разведение охотничьих собак требует больших усилий со стороны энтузиастов этого дела. Поэтому значителен бывает урон, когда их питомцы безнаказанно умерщвляются путем отравления или другими способами, что, к сожалению, было нередким явлением в ряде городов и поселков области в последние годы. Во избежание в дальнейшем подобных ненормальных действий необходима более строгая законодательская охрана охотничьих собак.

ЛИТЕРАТУРА
Войлочников А.Т., Войлочникова С.Д. Лайки и охота с ними. М., «Лесная промышленность», 1974.
Ларин С.А., Филатова С.Д. Лайки опытного питомника охотничьих собак ВНИИОЗ. — Охотничье собаководство СССР. Киров, Кировское отделение Волго-Вятского книжн. изд-ва, 1971.
Лобачев С.В. Гончие в Вятской губернии. — «Собаководство», 1929, № 6. (Центр, секция служебного собаководства Осоавнахима СССР).
Лобачев С.В. Охотничий промысел Вятской губернии. — Вятское хозяйство 1929 г. (Издание Вятского губисполкома). Вятка, 1929.
Лобачев С.В. Обзор охотничьих промыслов Вятского края. М., 1932.
Лобачев С.В. Лайки Вятско-Ветлужского края. — «Охотник», 1929, № 1.
Палкин К.А. Наши выставки за десять лет. Каталог 10-й очередной выставки собак. Киров, 1938. (Издание Кировского спортивно-охотничьего комитета).
Павлов М.П. Состояние породы английского сеттера. — Охотничье собаководство СССР. Киров, Кировское отделение Волго-Вятского книжн. изд-ва, 1971.

Павлов М.П., Попов В.А., Войлочникова С.Д.
Сборник «Охотничье собаководство СССР», выпуск 2, Киров, 1976г.