Создание собственной финансовой базы охотничьего собаководства в обществах охотников и рыболовов на основе принципов хозрасчета (о чем рассказывалось в «Охоте и охотничьем хозяйстве», № 12 за 1989 г.) является для любителей охотничьих собак не самоцелью, а одной из главных предпосылок успешного развития собаководства в условиях самоуправления. Полный хозрасчет без самоуправления немыслим, как автомобиль без водителя. Хозрасчет теряет всякий смысл, если нет возможности распорядиться собственными деньгами, выбрать наиболее рациональные формы хозяйственной деятельности. Внедряя хозрасчет, подразделения охотничьего собаководства должны наконец освободиться. от мелочной, зачастую неквалифицированной опеки со стороны правлений обществ.
Действующая ныне структура управления охотничьим собаководством весьма неупорядочена. Органы государственного управления охотничьим хозяйством совсем устранились от этой работы. Всесоюзный кинологический совет распался, а квалификационная комиссия при Главохоте РСФСР практически бездействует. Работают с охотничьими собаками и их владельцами главным образом секции обществ охотников и рыболовов. В сегодняшних условиях секции не располагают собственными средствами и, по существу, бесправны, но, несмотря ни на что, их усилиями ведутся все отечественные и многие зарубежные породы, увеличивается число классных производителей и культивируемых охотничьих пород, подготавливаются эксперты- кинологи.
Меры, осуществляемые Росохотрыболовсоюзом по возрождению Всероссийского, а теперь и Всесоюзного кинологического совета, а также квалификационных комиссий при них, перестройка системы с переводом всех подразделений, включая и кинологические, на хозрасчет и самоуправление, развитие демократии и гласности в обществах, вселяют надежду на упорядочение кинологической деятельности в ближайшем будущем. Тогда и будем вести разговор о достижениях в охотничьем собаководстве, а сейчас целесообразнее рассмотреть теневые вопросы самоуправления, которые и ранее тормозили кинологическую работу, и если упустить их из виду, то в будущем вряд ли можно рассчитывать на высокие ее результаты.
Хозрасчет и самоуправление в секциях охотничьего собаководства не будут жизненны, если их принципы не распространить на охотников-собаководов, или, как их еще называют, «заводчиков». Секции создаются для охотников, а уж с собаками работают непосредственно они сами. Однако при анализе работы секций охотничьего собаководства иной раз создается обратное впечатление. Тяга к администрированию зачастую преобладает в их деятельности над здравым смыслом, и в итоге принимаются абсурдные решения, которые охотникам не только выполнять нецелесообразно, но и понять трудно.
К примеру, порешил руководитель секции, именитый кинолог-общественник Калужского областного общества охотников и рыболовов, что вязать охотничьих собак (кроме гончих) можно раз в два года, и при этом двух щенков из помета продавать только указанным им лицам по цене, которую он сам определит. И никто ему не указ. А воспротивишься — лишишься родословной на щенков и очередной вязки собаки.
Или еще пример. Решил руководитель племенного сектора западносибирских лаек Московского общества охотников и рыболовов в целях, как он полагал, выравнивания экстерьерных и рабочих качеств лаек вязать лучшего с худшим, а всех зверовых собак приобщить к работе по пушнине вопреки желанию их владельцев. По его планам собак вязали не один год, и получили в итоге снижение экстерьер- ных и рабочих качеств, потеряли устойчивые зверовые линии. А с него и спросу нет, ведь он работал на общественных началах.
Да что говорить. Не без участия секций охотничьего собаководства в отдельных обществах вводились труднообъяснимые запреты на выбор владельцем партнера для вязки собаки, на свободное распределение щенков, на выписку справок о происхождении щенков до достижения ими шестимесячного возраста, на выдачу документов о происхождении собаки, полученной от высокопородных родителей, не имеющих рабочих дипломов, на охоту с собакой, не имеющей полевых дипломов по определенному виду дичи, и многие другие.
Секции изобрели и «пряник» в виде зафиксированного в правилах охоты положения об открытии охоты для владельцев легавых собак на две недели раньше, чем для всех бессобачных членов общества. Этим пытались облегчить работу по развитию охотничьего собаководства, а посеяли раздор среди охотников и увеличили число собаконенавистников. Что характерно, все вводимые запреты направлены непосредственно против охотника-собаковода, ущемляют личные интересы и снижают его заинтересованность в выявлении и развитии рабочих и улучшении экстерьерных качеств собак.
Нельзя не учитывать, что владельцы собак растят и воспитывают их, исходя из собственных интересов, наклонностей и возможностей. Естественно, и племенную работу они стараются вести, исходя из этих же интересов, так о правомерности каких запретов и ограничений в данном случае можно говорить? Думаю, не стоит цитировать статьи Конституции или положения законодательства об индивидуальной трудовой деятельности, которые нарушаются запретчиками. Причем среди этих запретчиков значительное число лиц, далеких от собаководства, не имеющих необходимых специальных и правовых знаний.
Руководители обществ и секций, видимо, забывают, что охотник теперь как минимум имеет среднее образование. Заводя собаку, он неизменно прочитывает все, что касается его избранницы, и зачастую обладает гораздо большими знаниями, чем руководящий товарищ из общества, но правами-то обладает именно последний. Следовательно, кадровая проблема в охотничьем собаководстве также актуальна, как и финансовая.
Недостатками в работе секций охотничьего собаководства и их трудностями финансового характера уже начинают пользоваться «деловые люди» от кинологии. Так, упоминавшиеся в моей статье положительные начинания Свердловского областного общества охотников и рыболовов по внедрению хозрасчетных отношений в охотничьем собаководстве были рождены на нездоровой основе, а соответственно в развитии своем имеют серьезные изъяны. Первый в Свердловске клуб «Дратхаар» образовался, когда один из руководителей секции, поссорившись с президиумом совета секции общества, вышел из него и организовал обособленный клуб с претензиями на монопольное ведение этой породы в области. Тем самым он изолировал членов своего клуба от большой и перспективной кинологической работы в системе Росохотрыболовсоюза.
Этому примеру последовал другой руководитель секции (опять после ссоры с президиумом), который организовал коммерческий клуб норных собак, числящийся в обществе, но функционирующий вне его. В обход правления областного общества он оформил создание нового хозрасчетного подразделения — охотничьего собаководческого хозяйства на кооперативных началах — и провозгласил себя генеральным директором, хотя таковых в штатах хозяйств Росохотрыболовсоюза не имеется. Устроители клуба и, впоследствии, хозяйства, вводят освобожденный административно-управленческий аппарат в правлении клуба, должностные оклады, значительно превышающие действующие в системе Росохотрыболовсоюза. Позаботились они и о почетном членстве, и о соответствующих льготах.
Многие организационные и финансовые «шалости» вновь создаваемых клубов и хозяйств можно было бы, как говорят, и не замечать (в конце и концов охотник сам решает, платить ему за членство и зачастую мнимые услуги клуба, или не платить), если бы глубинные корни их коммерческой деятельности не подрывали основ охотничьего собаководства. Нарождающимся клубам нужны деньги, и в погоне за ними в клубы принимают любого гражданина, достигшего 17 лет, вне зависимости от того, охотник он или нет. Иными словами, в клубы принимаются все любители собак охотничьей породы, но не обязательно охотничьих собак, и таким образом клубы из охотничьих организаций превращаются в организации декоративного собаководства.
Но даже с этим можно было бы смириться, если племенную работу с охотничьими собаками и собаками охотничьей породы вести раздельно. Можно без большой ошибки утверждать, что коммерческие интересы клубов могут привести к вырождению рабочих качеств у охотничьих собак. В клубе все «кухтерьеры», «диванафганы», «подстолгоны», «пустолайки» попадут в число племенных производителей (попробуйте не включить их в план вязок, владелец тут же уйдет из клуба). И получают наши охотники красавцев-щенков — лжеохотников, родители которых отроду не видели настоящей охоты, смертельно боятся выстрела, не говоря уж о диком звере.
Свои охотничьи университеты многие клубные собаки проходят лишь на искусственной норе, или на связанном перепеле. Самым памятным выстрелом для них становятся хлопки дверок , холодильников, когда достают колбасу для поощрения. Но охотники-то знают: настоящую помощницу можно подготовить только на реальной охоте со всеми ее экстремальными ситуациями. Собака, не работавшая год, уже нуждается в тренинге и не покажет высоких результатов, пока не «набьет ноги». При объединении в клубах охотничьих собак с собаками охотничьей породы (то есть декоративными) речь пойдет о целых поколениях неработающих собак.
Есть все основания считать, что никогда себя не изживут секции охотничьего собаководства обществ охотников и рыболовов, объединяющие охотников-любителей охотничьих собак и возглавляемые, я это подчеркиваю, общественным правлением. И в клубной работе секции должны занять свое ведущее место, поскольку сам клуб — лишь форма хозрасчетного подразделения, администрация которого создается для рационального ведения хозяйственной деятельности, учета ее результатов и предоставления заработанных средств на развитие собаководства.
Печальным примером пагубности самоизоляции от секций охотничьего собаководства является деятельность упомянутого мною ранее Кировского питомника охотничьих собак, где много лет амбициозные эксперты-кинологи выращивали племенной брак западносибирских лаек, необоснованно инбридировали в других породах. Теперь тех кинологов нет и, казалось бы, можно поставить точку (хотя на искоренение результатов их «творческой деятельности» потребуются десятилетия). Но нашлись продолжатели их дела в лице предприимчивых арендаторов, коим руководство ВНИИОЗа сдало питомник в аренду, и племенной брак по-прежнему плодится. Но денежки-то текут, и никого не заботит, что губится порода чистокровных собак. Здесь уже усматривается «избыток» самоуправления в питомниках охотничьих собак, и нужна определенная регламентация, не допускающая изоляции питомников от кинологической работы, осуществляемой в стране.
Уместно подумать и о введении разумных форм управления для нарождающихся собаководческих кооперативов и частных питомников охотничьих собак, которые пока не зарегистрированы, но объективно существуют. Их появление надо всячески приветствовать, если деятельность этих собаководческих предприятий не идет вразрез с общей кинологической работой.
Вопросы развития самоуправления в охотничьем собаководстве нужно решать конструктивно, коренным образом перестроив работу снизу, то есть в секциях обществ охотников и рыболовов. В первую очередь следовало бы изменить функциональную направленность работы секций и от планирования «сверху» и жесткой регламентации перейти преимущественно к координации, консультированию, пропаганде, обучению собаководов, не ослабляя, естественно, работы по проведению традиционных кинологических мероприятий.
Сейчас трудовым коллективам передают в управление государственные предприятия, отдельным работникам доверяют землю и фермы, и уже никто не боится, что они загубят дело. У нас же охотнику не доверяют его собственную собаку, опасаясь, как бы не загубить породу. При этом выведена устойчивая формула: «Секции нужно, чтобы такой-то повязал свою собаку с собакой такого-то». Или: «Чтобы ты отдал своего щенка туда-то за такую-то цену». Но никто при этом не спрашивает собаковода, нужно ли это ему самому.
Попытки секций обосновать свои притязания «высокой политикой» или оказанными услугами несостоятельны. Охотник-собаковод в секции состоит по праву члена общества, за все услуги расплачивается своей трудовой копейкой, а при выращивании и воспитании собаки — еще и своим личным временем, здоровьем, нередко испорченными отношениями в семье, недостатком внимания к собственным детям и многим, многим другим.
К слову сказать, материальные затраты на выращивание и подготовку собаки к охоте составляют значительную часть семейного бюджета. День содержания (прокорм) стоит в среднем около одного рубля, не считая затрат на уход, ветеринарное обслуживание, транспортные расходы и прочее. Получение самого распространенного и доступного рабочего диплома по утке для москвича, например, обходится в 30 рублей (проезд и провоз собаки к месту испытания, путевка, жилье, лодка, оплата испытаний и пр.). И это не считая оскорблений и проклятий, которых непременно наслушаешься от бессобачных граждан. И в итоге при достижении всех регалий твоей собакой начинает распоряжаться секция. Где логика?
Относительно вырождения породы, племенного брака, которым сейчас пугают руководители секций в случае перехода к более свободному заводскому разведению охотничьих собак, можно сказать следующее. Все мы одержимы и очень любим своих питомцев. Ни один собаковод при наличии выбора не согласится вязать своего производителя (производительницу) с партнером, который не отвечает требованиям конкретного заводчика и может скомпрометировать его собаку. Никто не захочет перегружать свою собаку вязками во вред ее здоровью и в ущерб охотничьим интересам. Появление племенного брака в породах характерно именно для условий жесткой регламентации. Но руководители секций не хотят рисковать и не соглашаются на признание прав владельца на собственную собаку, хотя брак от их рекомендаций — явление нередкое. По существу же, они боятся утери своего влияния на собаководов.
Главными принципами работы секций должны стать разъяснение и убеждение, а не администрирование и регламентирование. Вот тогда, надо надеяться, охотничье собаководство действительно сможет получить, как говорят у спортсменов, «второе дыхание». Авторитет секций при этом неизмеримо вырастет, можно будет ожидать притока молодых охотников в собаководство.
Самоуправление в заводском разведении охотничьих собак порождает здоровую конкуренцию, так как в племенную работу пойдут лишь лучшие собаки, а владельцам середнячков придется серьезно заниматься улучшением показателей их работы. Сегодня же владельцам достаточно набрать «минимальный балл» для включения их собак в план племенной работы (скажем, оценку «хорошо» и диплом III степени), и больше можно ни о чем не беспокоиться на протяжении всей жизни собаки, поскольку в дальнейшем все будет зависеть от отношения секции или кинолога общества к данному владельцу.
Почти все собаководы-лаечники страны, да и за рубежом, знают великолепных московских западносибирских лаек ч.Саяна В. И. Шаврова и его сына ч.Аяна И. И. Иконописцева. Многие сотни их потомков радуют охотников блестящими экстерьерными качествами и работой. В свое время секция этих собаководов поддерживала, и результат налицо.
Но в этой же секции сошла практически бесследно плеяда не менее блестящих, бесстрашных лаек-зверовников, имевших дипломы I и II степеней по медведю (Таймыр, Таежный, Кучум В. В. Глазунова, Бой и Унгур В. И. Акимова). Владельцы этих собак были не «в фаворе» у руководителей секции, и лишь усилиями отдельных энтузиастов-заводчиков удалось спасти крови некоторых из этих собак, хотя желающих повязать своих производительниц с ними всегда было предостаточно. Но действовал установленный секцией запрет на вязку под предлогом, что у этих собак нет диплома по белке, которая их владельцев не интересовала.
И еще об одном аспекте самоуправления в собаководстве хотелось бы сказать: о свободном договорном установлении цен на щенков охотничьих собак. Когда за хорошо пошитый костюм из шерсти мы платим вдвое-втрое больше, чем за кое-как скроенный костюм из бумажной ткани, ни у кого не возникает вопроса о разнице цен. Стоимость же щенков от весьма посредственных собачек и щенков от прекрасных элитных производителей нередко пытаются уравнять. При продаже собак должна действовать лишь рыночная договорная цена, а покупатель сам решит, брать ли собаку за названную владельцем цену. Это тоже будет стимулом к разведению высококлассных собак.
Многие из высказанных мною предложений по формированию экономической основы развития охотничьего собаководства и самоуправления в нем для руководителей обществ охотников и рыболовов, недооценивающих значения этого направления хозяйственной деятельности, а также для руководителей секций охотничьего собаководства, привыкших к администрированию, могут показаться крамольными. Мнение охотничьей общественности, которое, как надеется автор, будет высказано в письмах читателей, поможет сформировать правильные подходы к решению проблемы перестройки в охотничьем собаководстве.
В. Григорьев, эксперт-кинолог, кандидат экономических наук
“Охота и охотничье хозяйство” №11 – 1990